Дэвид Игнатиус - Банк страха

К началу 90-х годов в фирме «Хаттон, Марола и Дьюбин» работало уже свыше ста юристов. Как и большинство крупных юридических фирм в городе, они предлагали полное обслуживание и брались урегулировать любые проблемы, которые могли возникнуть у их основных клиентов, так что обращаться за юридическими советами куда-либо еще нужды не было. В фирме был отдел налогообложения, возглавлявшийся Дьюбином, отдел криминальной безопасности во главе с Маролой, а также отделы судебной практики, недвижимости и консультирования. Доходы фирмы росли из года в год. Большинство объясняло ее исключительные успехи искусством юристов и широким кругом клиентов. В это объяснение верили все, кроме членов комитета по управлению фирмой, которые знали, что это неправда. Правда же о фирме «Хаттон, Марола и Дьюбин» состояла в том, что большая часть ее деятельности — сколь ни полезной была она сама по себе — была лишь прикрытием для настоящей работы: обслуживания горстки видных и богатых арабов.

Эти клиенты имели дело исключительно с Хаттоном. Во многих случаях он был единственным человеком в фирме, знавшим настоящие имена тех людей, защитой интересов которых все так усердно занимались. Хаттон сам делил работу между исполнителями, а потом собирал результаты. Он создал систему, слегка напоминавшую систему ЦРУ: его личные клиенты были известны в фирме только под псевдонимами. Он использовал простые английские и валлийские фамилии вроде Смита или Джонса; иногда, чтобы еще больше всех запутать, вводил латинские или японские фамилии. Система работала достаточно гладко. Младшему партнеру поручалось подготовить, скажем, записку для иностранного клиента Губерта Дж. Смита о налоговых последствиях приобретения тысячи акров обрабатываемой земли в сельских районах Вирджинии. Эта записка подготавливалась, после чего фирма оформляла покупку, как правило на одну из десятков контролируемых ею подставных компаний. Настоящий покупатель мог жить где-нибудь в Джидде, но младший партнер об этом никогда не знал. Если кто-нибудь начинал задавать вопросы, Хаттон немедленно отвечал: «Ничего не предпринимайте». И проблемы в конце концов рассасывались.

Сенатор на другом конце провода наконец согласился с мнением Хаттона и дал ему возможность положить трубку и заняться другими делами. Хаттон открыл срочный пакет, адресованный Артуру Т. Пибоди, и извлек его содержимое — меморандум на девяти страницах. Кто и зачем его подготовил, указано не было; на титульном листе помещалось лишь краткое описание содержания, напечатанное заглавными буквами: «ПОСЛЕДНИЕ ДЕЙСТВИЯ СЭМЮЭЛА ХОФМАНА». Хаттон прочитал сообщение сначала мельком, потом — во второй раз — внимательно. Закончив, он взял меморандум и пошел к двери в дальнем углу кабинета. Дверь была окрашена в тот же спокойный цвет беж, что и весь кабинет, и была едва заметна. Но сделана она была из прочной стали и запиралась на двойной замок. Хаттон сначала набрал код, затем вынул из кармана большой ключ и повернул врезной замок. Дверь вела в маленькую комнату без окон, размером с личный туалет. Это была комната для конфиденциальных документов Хаттона, где он хранил все важные материалы, относящиеся к его нестандартной практике. Отперев один из стоявших в ней сейфов, он положил туда меморандум.

Покинув эту комнату и снова заперев ее, Хаттон вышел к секретарше за утренними телефонными сообщениями. На верху стопки лежало одно сообщение с пометкой «Срочно» от старого лондонского друга — человека, который много лет состоял на ответственной государственной службе, а теперь отошел от активной деятельности. Хаттон тут же позвонил ему. Разговор длился более двадцати минут — для Хаттона это было много, — после чего он снова подошел к стальной двери в комнату с документами и повторил сложную процедуру открывания. В комнате он отпер другой сейф и достал фамилию и номер телефона одного адвоката в Маниле. Филиппинский адвокат тоже был старым другом Хаттона и в годы правления Маркоса работал в службе безопасности. За время работы с «важными» материалами Хаттон завел сотни таких знакомых и заботился о том, чтобы они регулярно получали работу или какую-нибудь иную помощь, которую могла им предоставить фирма «Хаттон, Марола и Дьюбин». Для Хаттона было делом чести, чтобы все занятия в этом мире так или иначе сводились к основной деятельности — делать деньги, прятать деньги и, в случае успеха двух первых дел, тратить деньги.

Хаттон сам позвонил в Манилу. Извинившись за то, что разбудил в такое время (на Филиппинах была середина ночи), и ограничившись минимальными вступительными фразами, позволившими собеседнику собраться с мыслями, Хаттон изложил свое дело. Оно было простым и бесхитростным и отняло не более пяти минут, после чего Хаттон поблагодарил филиппинского друга и пригласил его к себе в загородный дом, когда тот будет в Вашингтоне.

Этот короткий телефонный разговор привел в действие цепочку событий, произошедших в разных концах света. Наутро в Маниле филиппинский адвокат позвонил своему знакомому в министерство иностранных дел и изложил особую просьбу. Дипломат, в свою очередь, организовал отправку срочной телеграммы из министерства в филиппинское посольство в Лондоне. Лондонский сотрудник, принявший телеграмму, поступил согласно полученному предписанию и набрал номер одной финансовой консалтинговой компании. На конце цепочки оказался Сэм Хофман.

— «Хофман ассошиейтс», — ответил он в трубку. — Чем могу быть полезен? — Сэму приходилось отвечать на звонки с тех пор, как женщина из Вест-Индии, работавшая у него секретаршей, уволилась и стала певицей в кабаре.

— Говорит советник Костанца из филиппинского посольства, — сказали на другом конце. — Прошу прощения за беспокойство, но меня попросили передать вам сообщение.

При упоминания о Филиппинах Сэм забеспокоился. В течение прошедшей недели его все больше и больше волновала судьба его филиппинского «клиента» и то, что он не может с ним связаться.

— От кого это сообщение?

— Сообщение от мистера Рамона Пинты.

— Прекрасно! — воскликнул Сэм. — Я жду от него вестей. Как у него дела?

— Вы, кажется, выполняете для него какую-то работу? — Дипломат продолжал разговор по своему сценарию.

— Да, я старался помочь ему. У него погибла жена, и ему больше не к кому было обратиться. Как он? У него все в порядке?

— Да. Рад сообщить вам, что мистер Пинта вчера уехал домой на Филиппины к своим родным.

— А-а! — осторожно сказал Хофман. — Приятно слышать.

— Перед отъездом мистер Пинта попросил в посольстве передать вам сообщение. Для этого я и звоню.

— Хорошо. Что же это за сообщение?

— Мистер Пинта просит передать вам, что, поскольку он уезжает домой, вам нет необходимости заниматься делом, по поводу которого он к вам обратился. Он просит вас прекратить расследование. Он сказал, что вы поймете, о чем идет речь.