Анатолий Чехов - Кара-курт

— А ведь я не боюсь вас, Ястребилов.

В окно оба увидели, что, направляясь в канцелярию, двор пересекает старший лейтенант Кайманов.

Подойдя к двери, Ястребилов повернул ключ в замке, открыл дверь, сказал неопределенно:

— Худой мир, каким бы он худым ни был, все лучше доброй ссоры. Умные люди только так и поступают...

Спустя минуту в канцелярию вошел Кайманов.

— Что вам удалось установить, товарищ старший лейтенант? — официально спросил у него Ястребилов.

— Есть вполне резонное мнение, — ответил Яков, — что вся эта канитель с Сюргуль и ее поездкой за кордон с предполагаемой переправой Белухина — всего лишь отвлекающий маневр. Едва ли Фаратхан доверит такого «пассажира» глупой и вздорной старухе. Надо искать другие решения.

— Кое-кто уже нашел, — заметил Ястребилов.

— Кто, если не секрет?

— Мы с лейтенантом Овсянниковым.

— Ну что ж, Овсянников упустил Белухина, Овсянников его и нашел, по крайней мере знает, как его взять. А почему он нам ничего не сказал?

— Кому положено знать, тому Овсянников сказал.

— То есть вам, — уточнил Самохин.

От обычной вкрадчивой манеры Ястребилова не осталось и следа. Сверля Кайманова сузившимися глазами, он принялся отрывисто и четко бросать слова, будто вбивать гвозди в стену:

— Я требую, чтобы все нити этого дела были в моих руках. Проводником с «эпроновцем» пойдете лично вы в помощь лейтенанту Овсянникову. Брать будем, как только выйдут в назначенный пункт. Операцией командую я. Дополнительный инструктаж — завтра на месте. Сейчас привезут Махмуда-Кули.

— Товарищ капитан, — стараясь говорить спокойно, ответил Кайманов. — -Проводником я пойду, но, посудите сами, какой из меня проводник, когда от меня вместо полынного дыма «Шипром» пахнет. Махмуду-Кули я слово давал, что о «переправе» будем знать только мы двое. Лишь на этих условиях он согласился работать...

В словах Якова был резон, но Ястребилов закусил удила:

— Что вы мне антимонию разводите с вашим Махмудом-Кули! Перед пособником бандитов обязательства выполнять?

— Он пособник не бандитов, а наш, на нас работает. Тот самый винтик, на котором уже закрутилось хорошо налаженное дело. Четверых нарушителей с ходу без звука взяли, неизвестно, сколько еще возьмем.

Ястребилов вытянулся в струнку, встал по стойке «смирно», приложил руку к козырьку фуражки:

— Товарищи командиры, приступайте к выполнению моего приказа.

Выйдя на крыльцо комендатуры, сбежал со ступенек, направился к автобусу, в котором уже разместились девушки, отъезжающие на фронт.

Андрей вышел вслед за ним проводить Марийку...

Ястребилов, проводив медсестер, остался во дворе комендатуры, Самохин, пригласив с собой Кайманова, прошел в канцелярию, снял трубку телефона, попросил дежурного по штабу округа:

— Соедините меня с бригадным комиссаром Ермолиным.

Услышав в трубке привычное «Ермолин слушает», попросил его принять по возможности быстрее, коротко рассказал, в чем дело.

Ермолин молчал некоторое время, затем ответил: «Хорошо, приезжайте. У нас тоже есть для вас задание, причем весьма серьезное. Лично вам я должен буду задать несколько вопросов. Выезжайте в штаб вместе с Каймановым».

«Ястребилов уже успел... насчет Богданова, — подумал Самохин. — Ну что же, тем лучше, по крайней мере разговор будет доведен до конца.»

— Поедем, Петрович, вместе, — сказал Кайманов. — Чует мое сердце, наломал дров павлин... Черт знает что! — сказал вдруг Кайманов и, ничего не объясняя, выскочил во двор.

В ворота комендатуры въехал «газик», из которого вышел, озираясь, староста проводников Махмуд-Кули. Со всеми знаками внимания и уважения встретил Кайманов старого йоловчи, но Махмуд-Кули выглядел мрачнее тучи.

— Зачем позвал, Ёшка? — испытующе глядя на Кайманова, спросил тот. — Ты думаешь, чем больше я буду сюда ездить, тем больше мне будут доверять? Думаешь, нет людей, которые за мной следят? Ты, наверное, ничего не думаешь?

За Якова ответил Ястребилов, иронически встретивший Махмуда-Кули.

— Переведите ему, товарищ старший лейтенант: если у нас что-нибудь сорвется с паролями, встречами и маршрутами, ваш Махмуд-Кули поплатится головой.

— Не надо переводить, — с достоинством ответил Махмуд-Кули. — Я хорошо понимаю по-русски. Жалко мне тебя, Ёшка, и мои мысли о тебе. Я думал, ты — мужчина, ты оказался хуже болтливой бабы. Начальник, — он обернулся к Ястребилову, — я думал, ты позвал меня нарушителей ловить, а ты хочешь меня за решетку сажать. Давай, сажай! Там Махмуд-Кули будет тебе полезней. Махмуд-Кули ничего больше не скажет. Махмуд-Кули ничего больше не знает. Нет больше Махмуда-Кули.

Кайманов вполголоса выругался, отвернулся. Словно не замечая его, прошел мимо с гордо поднятой головой старый йоловчи. Кайманов обернулся к Ястребилову, едва сдерживая ярость, сказал:

— Вы провалили большое дело, капитан. Я подаю рапорт начальнику отряда.

— Старший лейтенант Кайманов, приступайте к выполнению полученного вами приказа. И попробуйте не выполнить. Я такой вам рапорт покажу, век будете помнить...

— А вот грозить-то уж и не надо, — сказал Кайманов. — Дело не в том, кто кому покажет, а в том, что немцы новую переправу наладят, и ее опять надо будет искать... Поехали в штаб округа, Андрей Петрович, — добавил он, обращаясь к Самохину, вышедшему во двор вслед за ним.

Ястребилов опередил их: когда Самохин и Кайманов приехали в штаб округа, капитан уже сидел в приемной Ермолина. Тут же был и капитан Рыжаков.

Едва зашел в приемную полковник Артамонов, бригадный комиссар Ермолин открыл дверь кабинета, пригласил:

— Товарищи командиры, прошу...

Все заняли места вокруг небольшого стола. Совещание открыл генерал Емельянов:

—...Не буду говорить, насколько велик авторитет наших войск и частей погранохраны в Иране, особенно среди беднейшего населения. Вы уже знаете, что агентуре Гитлера, в частности, известному вам Клычхану, удалось организовать по ту сторону рубежа банду, настолько опасную, что иранские власти обратились к нам с просьбой принять срочные меры, с тем чтобы оградить от провокаций и население, и воинские части, обеспечивающие внутренний порядок. Банда, появившаяся на иранской территории, заметьте, в непосредственной близости от нашей границы, проявила себя целым рядом бессмысленно-жестоких действий. В одном месте вырезали семью якобы богатея скотовладельца, в другом — напали на иранского военнослужащего, искололи его штыками. Бандиты прекрасно вооружены, заметьте это — советским оружием. Хуже всего то, что главарь этой банды всячески подчеркивает якобы существующую связь с нами и выступает с политической псевдореволюционной программой, ни много ни мало, свержения власти шаха. Под маркой подобных «революционных» лозунгов осуществляется настоящий террор по отношению к отдельным должностным лицам и государственным деятелям. По данным населения, от которого поступают к нам сведения, банда располагает большим количеством советских денег и боеприпасов. Дерзости и авантюризма главарю тоже не занимать. В последнем инциденте бандиты, окруженные ротой иранских войск охраны порядка, оставили для маскировки заслон, силами основной группы незаметно вышли из окружения, напали на штаб роты, дислоцировавшейся в соседнем ауле, и разгромили его.