Анатолий Чехов - Чёрный беркут

Кайманов с нетерпением ждет Федора Карачуна. Ритмично, с силой бьет по камню. Молоток опускается точно в намеченное место. В такт удару напрягается мускулистая шея, по ней сбегают ручейки пота. Взмокла спина. Пропитана потом рубаха.

Работа радует Якова. Он умеет обтесывать камни. Чистый горный воздух сам просится в легкие, свободно поднимающие широкую грудь. Прочной будет подпорная стенка, никакие осыпи и обвалы не разрушат ее. Ливни ли станут хлестать с гор, прыгая каскадами по склонам, снежные ли лавины обрушатся на нее зимой, ничто не снесет в пропасть ни единого камешка. Будет ли их бригада содействия такой же крепкой подпорной стенкой для заставы? Или найдется слабое звено, на котором оборвется цепь? Яков окидывает взглядом работающих на склоне ремонтников. Вот рассудительный Балакеши короткой лопаткой выравнивает «постель» из песка, на которую сам же будет потом укладывать камни. Вот смешливый Мамед Мамедов, любитель сытно поесть и поспать. У него и вид этакого добродушного толстячка, не способного обидеть мухи. По дороге тащится телега со щебнем. Придерживает лошадь под уздцы, чтобы не соскользнула на крутом спуске, жилистый Савалан — молчаливый и суровый подрывник бригады, близкий друг Мамеда, самого молодого в бригаде рабочего. Ну а Барат — это Барат. Как всегда, он трудится рядом с Яковом, тешет и укладывает камни. Его почти квадратная голова повязана платком, шея блестит от пота. Руки у Барата короткие, сильные, отчего весь он кажется необычайно мощным, с прекрасно развитым торсом, могучими бицепсами. На Барата Яков может положиться, как на самого себя, и в работе и в бою. Жаль только, что он никак не хочет брать в руки винтовку... Очень трудно завоевать авторитет у этих суровых и строгих людей. А без авторитета нет командира. Тем более, если командира не назначают, а выбирают. В работе он, пожалуй, никому не уступит. Смелости и решимости в бою тоже не занимать стать. Хватит ли смекалки и знаний?

— Кончай работу! — неожиданно объявляет Барат и поясняет: — Рамазан с обедом едет.

На дороге из-за дальнего склона горы показался серый ишачок с двумя плетеными корзинами по бокам. На ишаке — мальчик. Не спуская с него глаз, Барат радостно улыбается.

Рамазан Агахан Барат оглы — его старший сын, гордость отца. Он уже помощник: всей бригаде привозит обед. Берет в поселковом Совете ишака, объезжает семьи ремонтников, собирает узелки с едой, складывает в две корзины. И где бы ни работала бригада — за пять ли, десять километров, везет ремонтникам обед. Задрав кверху голову, Барат определяет, высоко ли поднялось солнце, и с притворной строгостью укоряет сына:

— Ай, Рамазан, поздно ты сегодня приехал! Наверное, опять где-нибудь скорпионов или зям-зямов ловил?

— Скажи спасибо, что не кобру или гюрзу, — вполголоса произносит Яков, понимая, что Барату просто хочется поговорить о сыне.

— Ай, Ёшка! — тут же подхватывает Барат. — За нас с тобой, говорили, царь отвечал, только долго не приезжал на Дауган. Отцам нашим некогда было за нами смотреть. А теперь мы сами за своих детей отвечаем.

— Правильно, Барат, правильно, — поддержал его и Балакеши. — Мы Рамазану расскажем, как его отец и Ёшка змей ловили, к доктору таскали.

Рабочие обступили Рамазана, разбирая узелки с едой. Преисполненный важности, он сидел на ослике и смотрел прямо перед собой, спокойно и неторопливо отвечая на приветствия.

Великое дело авторитет: у Рамазана — свой, у Якова — свой. То, что Рамазан в семь лет уже работал, возил обед взрослым, вызывало у всех уважение. Никто и не помышлял с ним шутить или разговаривать, как с ребенком. То, что Яков догнал группу контрабандистов с крупной суммой денег и убил носчика — тоже сразу подняло его авторитет. Каждому свое.

На обед рабочие расположились тут же, у дороги, с наветренной стороны, чтобы поднимавшаяся от машин и фургонов пыль не портила аппетита.

Не доезжая до подпорной стенки, остановился крытый брезентом автомобиль. Из него вылез уже знакомый Якову толстый, как Пацюк из «Ночи перед Рождеством» Гоголя, начальник дорожного управления Ромадан.

— Ай, алла! — увидев его, воскликнул Барат. — Смотри, какой день! Один гость — Рамазан, другой гость — Ромадан! Сразу два гостя!

— Не перепутай, Барат, — живо откликнулся Мамед Мамедов. — Что будет, если Ромадан начнет обед возить, а Рамазан раз в месяц на участок ездить?

— Ай, Мамед, ничего не будет. Рамазан вырастет, самый большой начальник будет. Каждый день станет на участок ездить. А Ромадану и тебе, Мамед, нельзя обед доверять: если вас двоих, как хуршуны [28] Хуршуны — переметные сумы. или зембеля [29] Зембель — корзина. , на ишака повесить, вы сами в себя все обеды сложите, обратно не отдадите. — И, размешивая в котелке какое-то варево собственного приготовления, Барат запел неизвестно кем сочиненную песню про Мамеда:

По дружному хохоту рабочих нетрудно было догадаться, что Барат уже много раз исполнял эту немудреную песню.

Ромадан, поздоровавшись с ремонтниками и пожелай им приятного аппетита, спросил у Балакеши, как идут дела. Тот обстоятельно доложил. После этого начальник управления снял картуз, достал из объемистых карманов своего полотняного пиджака бутерброды, сел рядом с Балакеши, поставил перед собой полбутылки водки.

— Специально подгадывал к вашему перерыву, — сказал он. — Думаю, с хлопцами куда веселее пообедать.

Барат подвинул Ромадану котелок с соусом. Так же, как не брал он в руки огнестрельного оружия, не пил Барат никогда и водки, потому что по мусульманскому закону водка — это «арам иш» — «поганое дело», но зато поесть любил. Вдобавок к тому, что привозил ему Рамазан, всегда у Барата что-нибудь варилось в котелке. Сегодня он приготовил на всю бригаду курдский соус, такой острый, что от него во рту словно огнем жгло.

— Садись, Петр Семенович, кушай соус, — пригласил он Ромадана.

Порция соуса досталась и Якову. Не отказался он и от чарки водки, предложенной Ромаданом.

— Замечательные здесь в горах травы, — отдуваясь, сказал начальник управления. — Закончите подпорную стенку делать, приступайте к заготовке сена. С райсоветом договоренность есть. Дам лошадей, две сенокосилки, конные грабли. Сена потребуется много...

— Вот это толково! — откликнулся Яков.

— А я что говорю, — подтвердил Ромадан. — Сена у нас на Асульме для всех хватит: и для райсовета, и для поссовета, и для ТОЗа, и для дорожного управления. Верно?

— Верно, начальник, — дружно отозвались рабочие. Яков встал, посмотрел на изогнувшуюся вдоль склона дорогу, увидел, что из-за скалы показался знакомый возок с красным крестом на тенте. В возке рядом с Дзюбой сидела Светлана.