Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика

Какова степень достоверности названного опуса, можно судить хотя бы по такому примеру. Автор сообщает, будто бывший чертежник Геопресса однажды увидел у меня чеки на сумму тридцать тысяч швейцарских франков.

Что можно сказать по поводу этой «утки»? Я, разумеется, не допустил бы такой неосмотрительности — хотя бы по соображениям конспирации, — чтобы чеки на большую сумму увидел человек, не подозревающий о моей подпольной деятельности. Во всяком случае, располагай я тогда такими деньгами, у нас не возникли бы финансовые затруднения, о которых, в частности, косвенно упоминает в своем интервью Арсеньевичу наш бывший бухгалтер Дженни Горобцофф. Так или иначе, она признает, как мало чистого дохода приносило картографическое дело, как мало средств оставалось в кассе агентства после выдачи зарплаты сослуживцам, технических расходов и прочих издержек.

Действительно, положение у нас создалось довольно критическое.

В условиях военного времени Центру было необычайно сложно финансировать нашу группу. Первая попытка была предпринята с помощью Кента. Но даже он, с его находчивостью, не решился перевезти через границу предназначенные для нас деньги. При таможенном контроле его могли арестовать за контрабанду валюты. Попасть в тюрьму из-за денег руководителю конспиративной группы было бы крайне неблагоразумно.

Конечно, можно было перевести деньги путем обычных банковских операций. Однако прямое перечисление больших сумм на мой счет вызвало бы подозрение. Следовало искать какие-то другие способы. А для этого требовалась тщательная подготовка и время.

Александр Фут, касаясь в своей книге «Справочник для шпиона» этой острой в то время для нашей группы проблемы, пишет, что якобы я жил на деньги, полученные от Швейцарской компартии. Это, конечно, злобная выдумка. Точно так же лживо утверждение Арсеньевича, будто бы я имел связь с этой партией. Чтобы положить конец подобным провокационным домыслам, хочу внести полную ясность: советская разведка, насколько мне известно, никогда не использовала в своих интересах коммунистические партии каких-либо стран. И объясняется это просто: во-первых, чтобы не повредить деятельности самих партий, не поставить их под удар полицейской агентуры, и, во-вторых, для того, безусловно, чтобы сохранить строжайшую конспирацию в своих рядах. Что же касается денежной помощи, о чем болтает Фут, то нетрудно понять, что малочисленная, находившаяся на нелегальном положении Швейцарская компартия, имевшая вследствие этого ничтожные материальные средства, не смогла бы в то время поделиться с нами даже незначительной суммой. Кстати сказать, небольшой займ нас все равно не устроил бы.

Центр знал, в каком тяжелом положении мы находимся, и предложил единственный в ту пору выход — снабдить нас франками через специального курьера. Но пробраться в Швейцарию, блокированную немецко-итальянскими войсками, ему было немыслимо, и Директор решил организовать мою встречу с курьером где-нибудь за границей. Сначала наметили было городок Виши в неоккупированной зоне Франции. Однако первая же моя попытка получить проездную визу во французском консульстве в Женеве показала, что эта затея весьма опасна. Врученные мне для заполнения анкетные формуляры содержали перечень таких вопросов, что я понял: иметь дело с этим консульством все равно что связаться с филиалом гестапо. Я тут же доложил Центру, указав, какой большой риск связан с этой поездкой. Тогда было предложено устроить встречу с курьером в Югославии или в Болгарии, которые еще не подверглись немецкой оккупации.

Поразмыслив о возможностях, я сообщил Директору, что до Югославии, наверное, удастся добраться. Центр сообщил место явки в Белграде, пароль и опознавательные знаки курьера. Он передаст мне деньги, микрофотоаппарат, новые химические средства для тайнописи и рецепт пользования ими.

Попасть из Швейцарии в Югославию в то время можно было только поездом через Австрию или Италию. Об Австрии, ставшей частью гитлеровского рейха, конечно, не могло быть и речи. Имелся единственный шанс: добиться официального разрешения на проезд через Италию. Это было не просто: Италия находилась в состоянии войны и иностранцам давали визы очень неохотно.

Задуманный план был все-таки осуществлен. Я написал письмо статс-секретарю итальянского министерства иностранных дел Сувичу, которого регулярно снабжал картами своего агентства, о том, что мне с женой необходимо съездить в Венгрию по семейным делам (там жили мои родные). Сувич дал специальное разрешение. Оформление визы упростилось еще и благодаря тому, что мы с Леной были подданными страны — союзницы Италии.

Когда возник вопрос о поездке в Белград, Лена, мать двоих детей, без колебания решилась отправиться со мной вместе. И вот, поручив сыновей попечению тещи и няньки, пустились в дальнюю дорогу. Из Лозанны в Белград ходил комфортабельный поезд-экспресс прямого сообщения. В него мы и сели, невольно раздумывая, какие сюрпризы ожидают нас впереди.

Нам с женой не были в новинку подобные путешествия. Подпольная работа научила многому. На этот раз мы отправились в вояж на вполне легальных основаниях, имея на руках настоящие паспорта и пропуск через итальянские пограничные пункты. А ведь у нас обоих в прошлом бывали такие заграничные турне, которые никак не назовешь путешествиями.

Не забыть одного случая, когда дело едва не кончилось для меня веревкой на шее. Было это в августе 1919 года. После разгрома Венгерской советской республики правительство адмирала Хорти учинило повальные аресты и расстрелы. Надо было скрываться. Буда оставалась единственной неоккупированной частью Будапешта. Узнав, что оттуда, с Южного вокзала, отправляется поезд, мы с товарищами поспешили в Буду и с трудом сели в битком набитый вагон. Это была последняя возможность уехать из города. Правда, без неприятностей не обошлось. На пригородной станции Кёленфёльд наш состав обстреляли какие-то солдаты, но машинист проскочил станцию на полном ходу.

Поездом добрались до курорта Балатон-Лелле. Здесь я несколько дней прожил у своих друзей, но начались облавы и пришлось перебраться поближе к австрийской границе — в местечко Капувар комитата Шапрон, где жил мой дядя, врач. Однако и тут укрывался недолго, поскольку не хотел навлечь на своих родственников возможных репрессий — в Капуваре, как и повсюду, злобствовали контрреволюционеры: сторонников Советской республики вешали прямо на улицах. Оставалось одно — бежать за границу.

Но попасть в соседнюю Австрию оказалось не так легко — без официального разрешения через границу не пропускали. Мне все же удалось достать такой документ, правда весьма сомнительной подлинности.