Галина Курьянова - Воспоминания жены советского разведчика

Мои друзья не раз уверяли меня, что я пишу интересные и забавные письма и не менее интересно рассказываю. Настойчиво убеждали записывать все эти рассказы, упорядочить письменные опусы, т.е. практически написать мемуары. Я сначала решительно отвергала такого рода лестные заигрывания насчёт моих писательских талантов, потому что дружескую лесть нужно делить в несколько раз. Но чем чаще я слышала подобные советы, тем больше стала не сомневаться в их искренности. Решила так уж сильно не скромничать – а вдруг они всё-таки не ошибаются – поверить им, и кое-что записать на память. Ведь жизнь – это всего-навсего не очень длинная история, вот я и опишу свои маленькие истории. Наверное, это будет интересно вспомнить и перечитать самой, детям, друзьям-приятелям. И потом какой-то умный человек сказал, что если в голову постучалась хорошая мысль, надо впустить её, иначе она уйдет и постучится к кому-нибудь другому.

Думаю, что тяга к графоманству заложена в самой сущности человека. Люди уверены в своей гениальности и захламляют издательства бумажной литературой. Поду-у-у-умаешь, писать! Никаких проблем! Чем я хуже?! Хочу тоже присоединиться к обществу графоманов!

Но я нисколько не считаю, что мои скромные воспоминания о моей же жизни должны заинтересовать посторонних людей (очень хотелось вставить клише «широкий круг читателей»). Я действительно хочу освежить их в своей памяти, оставить на память своим родственникам, дать почитать друзьям, надеясь, что они меня не будут судить строго, тем более как настоящего писателя.

Мои воспоминания назвать и мемуарами будет неправильно, потому что писать мемуары «всё равно как показывать свои вставные челюсти», как сказал Гейне, а я, слава Богу, вставными челюстями ещё не обзавелась. Просто жизнь была интересная, разнообразная… Сколько людей, образов, событий… Логично всё это записать, пока есть возможность и память.

Кстати, лучше не обращаться к логике, потому что она наука странная, непредсказуемая, и может путем своих логических умозаключений прийти к совершенно абсурдному выводу: самолет имеет крылья, нос, хвост, следовательно, самолет – птица; пингвин не умеет летать, следовательно, пингвин – не птица. Недавно, мой знакомый приятель-врач сказал, что у маньяков самая непредсказуемая, но железная логика. Далее: творческим натурам: художникам, писателям, актерам, философам присущи метания, стрессы, комплексы… Качества же моего характера напрочь исключают меланхолию, депрессию и гиперчувствительность. Следовательно, я – не творческая личность… Ми-и-и-нуточку!… Несмотря на явные признаки отсутствия у меня тонкой душевной организации, присущей творческой личности, я с юности тяготела ко всякого рода непрактичным и ненужным занятиям: рисованию, сцене, путешествиям, изготовлению всякого рода забавных и милых вещиц, писанию стихов и прозы. Вещей, которые при нашем урбанистическом существовании не дают вроде бы никакой сиюминутной выгоды и уж тем более пользы, но приятны для души. Но неужели все, что мы делаем, должно обязательно иметь практическую цель? Неужели вся наша жизнь – всего лишь цепь обыденных унылых обязанностей? Нет, я не согласна! Мои занятия в изостудиях, драматических же студиях, сочинение сценариев к проведению праздников как дома так и на работе (да еще в стихах!), встречи с интересными людьми приносили мне огромную радость, удовольствие и даже гордость… Наконец-то! Выбралась! Всю эту логическую цепочку выстраивала, чтобы доказать, что, вполне возможно, я являюсь творческой личностью и имею моральное право написать подобные воспоминания – мемуарную прозу. Ура!

Однако сразу предупреждаю: особой сюжетной линии, строгих канонических писательских законов ее построения не будет. Я ведь не училась в литературном институте и правил написания литературных опусов не ведаю. Скорее – это описание того, что сохранила моя душа, если хотите, моя эмоциональная память. Описание такое, как если бы я все рассказывала устно.

Надеюсь, что это как раз и будет интересно всем читающим, а не только близким, которые знают мою, иногда не к месту, восторженную и непредсказуемо разбросанную манеру изложения, вдруг неожиданно далекие отступления от темы. Никаких претензий на душевно-стилистические порывы не обещаю: пишу, как говорю, что помню и как помню, просто личные наблюдения и мнения, не претендующие на непогрешимость выводов.

Когда же я стала излагать свои воспоминания на бумаге, вдруг поняла, что рассказывать гораздо проще, чем описать то же событие. Писательство, оказывается, довольно трудоемкое дело. Вот уж правда – мыслям просторно, словам тесно – хочешь написать одно, другое, третье, а эти самые мысли разбегаются, торопятся вперед и вперед раньше написанного. Еще раз подтвердилась банальная истина, поверяемая на практике самими пишущими: речь – сын мысли, а уж письменная речь – это нелюбимый пасынок устной речи, где интонация, жестикуляция так разнообразят и дополняют речь, что иногда можно обойтись без слов, многое можно понять от интонации, усмешки, полунамека. Словом, иногда можно отпустить эмоциональные тормоза. Письменная же речь, особенно печатная, более осторожна и сдержанна. Впрочем, мне кажется, что некоторые современные писатели-профессионалы иногда пишут вообще без тормозов и «без башни».

Так что, если хочешь донести до читателя свои опусы и интересную мысль, ищи нужные слова, образы, выражения, не пиши сразу первое попавшееся слово, вдруг придет более интересное, ёмкое. Правда, при этом можно впасть в красивость, приглаженность фразы, но мне такая вещь не грозит: частенько я говорила то, о чем можно было бы промолчать или сказать более мягко, не иронизируя, чем я частенько грешу, не так безапелляционно, хотя, видит Бог, я никогда не старалась навязать кому-то свое мнение. Видимо, в моей устной речи иногда наблюдались форсирование голоса и оттенок поучительной интонации педагога, которые я упорно старалась искоренить, но так до конца и не преуспела в этом. Как хорошо, что в письменном виде таких недостатков учительской категоричности заметно не будет!

Странная штука память – по непонятной причине вдруг точным образом представляется, вспоминается давным-давно забытое. В детстве нас очень многое впечатляет, тем более что детская память цепкая. Взрослые, разговаривая, не обращают внимания на вертящегося рядом ребенка – что он поймет и тем более запомнит! Ан, нет… запоминают, а потом и понимают. Что-то даже случайно увиденное и услышанное западает, остается на подкорке или в подсознании, не знаю, как это определяют психологи. И вот даже через десятки лет это мимолетное впечатление может проявиться самым ярким и непредсказуемым образом.