Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика

Выясните через Тейлора и другие источники: где теперь 11-я и 18-я танковые дивизии и 25-я моторизованная дивизия, раньше находившиеся на Брянском фронте?

Самое важное на ближайшее время — определение немецких резервов, находящихся в тылу Восточного фронта.

Какие войсковые части перебрасываются сейчас с Запада и из Норвегии на Восточный фронт и какие с Восточного фронта на Запад и на Балканы? Назовите номера частей. Каковы планы у ОКВ на Восточном фронте в связи с наступлением Красной Армии? Будут ли вестись только оборонительные бои или же ОКВ предусматривает контрудары на каком-нибудь участке Восточного фронта? Если это так — где, когда и какими силами. Важная задача!

По возможности мы старались дать ответы на все вопросы Центра. Вместе с тем члены группы проявляли собственную инициативу, собирая данные, которые могли представить интерес для советского командования. В частности, в первых числах декабря через Тейлора, от источников Люци, поступила информация о том, что немецкие генералы во главе с Паулюсом, командующим окруженной под Сталинградом 6-й армией, намерены вывести войска из города, с тем чтобы прорвать кольцо окружения. 4 декабря Директор потребовал срочно уточнить это сообщение. Мы выполнили указание: информация Тейлора подтвердилась. Как теперь известно, Гитлер не разрешил Паулюсу оставить Сталинград и тем самым обрек 6-ю армию на полное поражение.

Задание от 2 декабря насчет немецких резервов в тылу Восточного фронта мы выполнили через Вертера: он дал сведения о дислокации ряда резервных дивизий врага с указанием их номеров.

Центр положительно оценил эту нашу информацию. 16 января Директор радировал: «Последние сообщения Вертера очень важны». 18 января: «Благодарим за информацию Вертера о Кавказском фронте». 22 февраля: «Выразите Люци нашу благодарность за хорошую работу. Сведения вашей группы о Центральном участке фронта весьма существенны».

Разгром немецко-фашистских войск в приволжских степях поколебал позиции противника на всем советско-германском фронте, от осажденного Ленинграда до Главного Кавказского хребта. Красная Армия, навязав свою волю врагу, продолжала его изгнание с территории советской земли. Вскоре противник был выброшен с Северного Кавказа и Дона. Он понес при этом большие потери в людях и технике. Гитлеру пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам — так называемой «тотальной мобилизации».

И еще одна важная победа была одержана Красной Армией в январе 1943 года — прорыв блокадного кольца вокруг Ленинграда. Героический город, выдержавший в течение почти полутора лет вражескую осаду, соединился наконец с Большой землей.

Так начинался 1943 год — год массированного наступления советских войск на всем фронте. В этой новой стратегической обстановке Центр ставил перед нашей группой в Швейцарии и новые задачи.

Известие о поражении гитлеровских войск распространилось в Швейцарии с молниеносной быстротой. Сначала мы услышали торжественный голос московского диктора: сообщение Совинформбюро о разгроме окруженной под Сталинградом 6-й армии Паулюса передавалось в эфир несколько раз. В тот же день об этом заговорила женевская радиостанция. Экстренные выпуски о победе в России начала передавать английская Би-би-си, добавляя всякий раз новые подробности. Первые полосы швейцарских газет запестрели броскими аншлагами.

И лишь газеты и радиостанции рейха хранили гробовое молчание. Спустя некоторое время они все-таки вынуждены были сообщить скупую информацию ведомства Геббельса.

Почти ежедневно с Восточного фронта поступали новые ошеломляющие известия. Печать, государственные радиостанции европейских стран, подпольные передатчики групп Сопротивления на разных языках твердили о «русском чуде», о «загадочном военном потенциале России» и т. д. В женевских кафе, ресторанах, на улицах только и говорили о событиях в России, строили прогнозы о развитии наступления Красной Армии, подсчитывали немецкие потери.

Стоит ли говорить, какой подъем испытывали сотрудники нашей группы! А ведь совсем недавно кое-кто начал терять веру в успех борьбы, в целесообразность нашей работы.

В эти дни вместе с очередной информацией я получил через Пакбо записку от Лонга. Француз поздравлял меня с грандиозной победой советского оружия, писал о своем восхищении боеспособностью и героизмом Красной Армии. Лонг также просил извинить его за тот временный упадок духа, который он не смог перебороть в себе несколько месяцев назад, за сомнения, высказанные мне при нашей встрече.

Да, такой разговор действительно между нами был. Это случилось, когда германские войска подступали к предгорьям Кавказа, а в самом Сталинграде уже прорвались к берегу Волги.

Всегда веселый и жизнерадостный, Лонг впал в отчаяние. Ему уже казалось, что все пропало и вряд ли имеет какой-либо смысл та информация, которую он для нас добывает. Об этом мне с большой тревогой сообщил Пакбо на одном из свиданий:

— Лонг настаивает на встрече с главным руководителем группы.

Терять такого опытного и талантливого разведчика, как Лонг, мы не могли. Я согласился в виде исключения увидеться с ним, нарушая строжайшие нормы конспирации. Но другого выхода не было.

Знакомство наше состоялось в Берне, на квартире Пакбо. Я увидел перед собой очень симпатичного человека, низенького, плечистого и краснощекого. На вид Лонгу было лет пятьдесят.

Мы проговорили тогда далеко за полночь. Не знаю, насколько мои слова приободрили приунывшего Лонга, но информация от него продолжала поступать по-прежнему аккуратно и была весьма полезной.

В ту тяжелую осень 1942 года немало людей на Западе начали терять веру в победу над силами фашизма. Среди них были и подпольщики, бойцы народного Сопротивления. С этими людьми мне также пришлось беседовать. Здесь я уже выступал в качестве агитатора, или, точнее, политического консультанта.

У нас была прямая связь с маки — французскими партизанами в департаменте Верхняя Савойя, граничащем со Швейцарией. Так совпало, что в то время, когда фашистские дивизии прорвались к Кавказу, партизанам пришлось особенно туго. Каратели загнали их высоко в Альпы, до самых ледников. Плохо было с питанием, не хватало патронов. И тут до партизан дошли плохие известия с Восточного фронта. Люди приуныли. Пошли разговоры: а стоит ли бороться, если теперь неоткуда ждать помощи…

О настроениях среди савойских партизан мне рассказал наш сотрудник, который поддерживал с ними связь. Нужно было как-то переубедить и вдохновить этих людей, поднять их боевой дух.