Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика

Джим обошел дом, поднялся на лестничную площадку второго этажа. За дверью квартиры Анны стояла мертвая тишина.

Все-таки, может, Мюллер лежит в постели и ей так плохо, что она не в состоянии подойти к телефону? Одинокая старая женщина — ни детей, ни родственников в этом городе…

Джим нажал кнопку звонка, потом — еще раз, долго не отнимал пальца. Конечно, ее нет дома. Очень просто — нет дома. Куда-нибудь ушла, уехала. Что тут особенного? Каждый из нас уходит, уезжает… Но ведь она ничего не говорила о том, что собирается куда-то поехать. Или она заболела и ее отвезли в больницу?..

Джим вышел на улицу, повернул к вокзалу. Шагал не спеша — нужно было подумать. Если Анна в больнице, как узнать — в какой? Расспрашивать соседей рискованно. Знакомые? Отпадает. Анна живет очень замкнуто. И родственников совсем нет. Кроме Генриха Мюллера (Ганса). Да, но он в Германии…

И тут Джим вспомнил: Анна зимой ездила к брату во Фрейбург. Она сама рассказывала. Тяжело заболела невестка, жена Генриха. Анна выхлопотала германскую визу и приехала. К тому времени Лина, правда, уже выписалась из больницы, но со здоровьем было еще плохо, и Анна взяла на себя хлопоты по хозяйству. В Базель она вернулась в середине февраля. А потом вскоре Джим ее навестил. Может, невестка опять заболела и Анна поехала помочь?

Ночью Джим отправил из Лозанны радиограмму Директору, сообщив, что не застал Анны дома и высказал свои предположения. Решено было немного переждать, а потом опять попробовать связаться с Мюллер.

Никаких вестей не было и от Микки, что также беспокоило Джима. Последнее письмо от нее пришло в июне. Он сразу же ответил. Возможно, Микки еще не получила его письма? До конца 1942 года они переписывались, пользуясь обычной почтовой связью, но потом это стало невозможно: Микки и ее семье запретили какие-либо сношения с заграницей, поскольку Микки теперь работала в военном учреждении. Тогда они нашли другой путь. В Берне жила давняя подруга матери Микки, у нее снимала комнату немка, служившая в германском посольстве. С ее помощью наладили дальнейшую переписку. Письма перевозил дипломатический курьер посольства, приятель немки.

Наконец 1 августа Джим получил от Микки письмо. Но это было странное письмо. Пришло оно не обычным условленным путем, через бернскую подругу Миккиной матери, а по почте. Настораживало, что письмо было анонимным: напечатано на машинке, без подписи. И что еще хуже — на конверте стояли настоящее имя и лозаннский адрес Джима.

В письме сообщалось, что по-прежнему нет никаких новостей от Инге. Она уехала куда-то на север Германии, якобы к родственникам, оставив Микки деньги на покупку разных предметов женского туалета, но так и не заехала за этими вещами, исчезла.

Письмо вызвало тревожные мысли. Закралось сомнение, что его писала не Микки. Но если не Микки — кто же? Кто, кроме нее, знал об Инге?

Спустя несколько дней, когда Джим позвонил в Берн подруге Миккиной матери, та радостным голосом сказала, что получила через курьера весточку от Циммерман-старшей, которая пишет, что у них все живы-здоровы. Письмо было датировано концом июля. Это немного успокоило Джима. Его страхи за судьбу Микки рассеялись. Но через неделю он принял радиограмму, которая разбила все его надежды:

Об Инге ничего не известно. Очень важно установить, что же слышно от Микки. Анну надо успокоить, при поездке к ней нужно быть осторожным: мы получили сведения, что ее брат Ганс арестован гестапо.

Пропажа Инге, неожиданное исчезновение Анны Мюллер, анонимное, якобы от Микки, письмо — все это теперь приобретало зловещий смысл.

В Центре были чрезвычайно обеспокоены. «Осторожно выясните, — требовал Директор, — где находится Анна, продолжайте звонить ей по телефону. На квартиру к ней ходить запрещаем, пока не установите с ней телефонную связь».

Однако связаться с Анной не удалось. Джим проверил, в порядке ли телефон. Да, он был исправен. Может быть, Мюллер по какой-то причине переменила место жительства? Нет, по наведенным справкам, квартира Анны числилась за ней. Предположили, что она все-таки заболела. Джиму дали задание искать Анну в базельских больницах.

Так драматически складывалась операция по заброске советских радистов-разведчиков в глубокий тыл врага. Многие ее подробности мне стали известны лишь после войны, когда я получил доступ к архивным материалам.

В эти же месяцы Джим выполнял еще одно задание Центра. Ему поручалось встретиться с курьером нашей французской группы, приезд которого в Швейцарию ожидался в конце марта.

По распоряжению Директора Джим должен был вручить курьеру деньги для товарищей во Франции, но ни в коем случае не разговаривать о делах. Заранее назначались числа и два места встречи: 28, 29 и 31 марта в Лозанне и 4, 5 и 7 апреля в Женеве.

Джим приходил точно в назначенное время на место встречи в Лозанне, но курьера не было. Решили, что он по какой-то причине запаздывает. И действительно, спустя несколько дней на условленное место в Женеве к Джиму подошел человек и на хорошем французском языке обменялся с ним паролем.

Джиму предстояло передать курьеру крупную сумму в швейцарской валюте. Однако в кассе Геопресса, который давал тогда небольшой доход, таких денег в наличии не оказалось. Поэтому у Джима при себе имелась только незначительная сумма, и он договорился с курьером о новом свидании, чтобы передать ему остальные деньги.

Встреча прошла нормально. Правда, Джима немного удивили два обстоятельства: во-первых, посланец французской группы, как выяснилось из беседы с ним, постоянно проживал в Швейцарии; во-вторых, разговор о деньгах для него почему-то оказался неожиданным. Хотя все это можно было как-то объяснить, Джим, радируя о встрече с курьером, счел нужным поделиться с Директором своими недоумениями.

Очередное свидание состоялось 6 мая, на этот раз в Берне, возле железнодорожного вокзала. Джим опять принес только часть денег — всей суммы мы пока что набрать не могли. Он передал курьеру конверт с деньгами, а остальные обещал доставить при следующей встрече. Курьер ответил, что, возможно, вместо него придет другой человек. Джим собирался уже распрощаться, как вдруг курьер достал из портфеля и, ни слова не говоря, сунул ему ярко-оранжевый пакет. Что за черт? Ни о какой посылке из Франции Центр не уведомлял Джима. Однако он взял пакет и поспешил прочь.

Перехватив на вокзальной площади такси, Джим вскочил в машину и велел ехать побыстрее. Какая это умная голова додумалась вложить посылку в такой яркий пакет? Его же за километр видно! А если, не дай бог, слежка? С этаким «солнечным подарком» в руках ни в какой толпе не растворишься.