Чингиз Абдуллаев - Смерть дипломата

– С анализом согласен, – кивнул Дронго, – только не забывайте, что Иран находится совсем близко от России, и после такой войны цены на нефть гарантированно упадут в несколько раз. Как вы правильно сказали, там тоже умеют считать. Получив сиюминутную выгоду, Москва потеряет гораздо больше. Не думаю, что Иран сможет долго противостоять вашей стране. А значит, цены на нефть сразу после окончания войны резко пойдут вниз. И это будет крайне выгодно российскому руководству. Не знаю насчет Шевалье, но вполне допускаю, что он был и двойным, и тройным агентом. Однако его устранение никак не в интересах Москвы, ведь даже таким образом можно было узнавать степень заинтересованности Ирана в той или иной информации. А для Москвы влиять на ситуацию в такой напряженный момент – крайне важно.

Андреа потушила сигарету, достала вторую. Ее кофе уже остыл, и она знаком попросила официанта поменять ей чашку. После чего прямо спросила:

– Вы тоже считаете, что за убийством Шевалье стоит МОССАД или ЦРУ?

– Я этого пока не говорил. Но вероятность того, что французского дипломата, поставляющего информацию иранцам, могли убрать сотрудники МОССАД, гораздо выше, чем вероятность участия в этом убийстве сотрудников Службы внешней разведки России или ГРУ. Это уже на выбор, все зависит от собственного предпочтения.

Андреа мрачно взглянула на своего собеседника.

– Мое ведомство официально предложило свои услуги по раскрытию этого преступления, – сказала она, – мы готовы были прислать из Вашингтона наших специалистов, но официальный Баку отказался от нашей помощи.

– Вы считаете, что это говорит об алиби американской или израильской стороны? – с иронией заметил Дронго.

– Это всего лишь говорит о нашем искреннем желании разобраться в случившемся, – несколько нервно произнесла Андреа.

– Или о том, что вы хотели бы получить наиболее полный доступ к происшедшему убийству с тем, чтобы по возможности предотвратить распространение негативной для вас и ваших союзников информации, – сказал, улыбнувшись, Дронго. – Кажется, пять минут назад вы обвиняли в этом российскую сторону, заявив, что именно для этого Москва прислала сюда полковника Никитина и, решив подстраховаться, попросила и меня провести параллельное расследование…

Наступило долгое молчание. Андреа потушила вторую сигарету, пригубила кофе из чашки.

– С вами очень сложно разговаривать. Я читала ваше досье. Один из наших психологов отметил, что при желании вы можете разговорить даже памятник, и ваш интеллектуальный потенциал чрезвычайно высок. Тогда вы еще работали в Специальном комитете экспертов ООН.

– Насчет «памятника» я помню, – вежливо согласился Дронго. – Раз вы читали мое досье, значит, уже знали о моем приезде в Баку. А так как я сам узнал об этом только в пятницу вечером, вы, видимо, успели получить сообщение вчера. Вчера была суббота, когда даже в вашем ведомстве люди обычно отдыхают. Но вам переслали мое досье и вы его прочитали. И еще: раз вы знаете о нападении на моего водителя и моих вчерашних встречах, получается, что досье вам переслали вчера ночью, как раз когда в Вашингтоне был субботний день.

– Хотите убедить меня в своей гениальности? – Андреа потянулась за следующей сигаретой. Было заметно, что она нервничает.

– Не нужно так много курить, – мягко заметил Дронго.

– Что? – удивилась она.

– Не нужно так много курить, – повторил Дронго, – в конце концов это даже невежливо. Может, у меня аллергия на табак или я не выношу запаха сигарет.

Она бросила пачку обратно в сумку и громко рассмеялась.

– Свою репутацию вы заслужили, господин эксперт. Вы уже знаете, кто именно ударил вашего водителя? Обратите внимание, что я не спрашиваю, о чем вы говорили с российским послом или с резидентом иранской разведки. Я только хочу знать, кто именно напал на вашего водителя.

– Если я вам скажу, что сам ничего не понимаю, вы мне поверите?

– Не знаю. Должна поверить, но это странно. Согласитесь, что это очень странно. В отличие от всех нас, приехавших сюда иностранцев, вы все-таки местный. Это ваш родной город, вы всех здесь знаете, более того, вам гораздо лучше понятны мотивы иранцев, которые довольно близки вам по образу жизни, религии, привычкам, традициям и являются вашими соседями. И вы говорите, что сами не понимаете, что именно вчера произошло?

– В данном случае я не пытаюсь вас обмануть, госпожа Пирс, – сказал Дронго, – я сам пытаюсь понять, что именно здесь происходит, с учетом всех факторов, о которых вы говорили. Международную обстановку я знаю и понимаю, насколько балансирует мир на грани большой войны. Но именно поэтому я чувствую ответственность и не делаю поспешных выводов.

Он не добавил «в отличие от вас», но она поняла, что именно он хотел сказать, поэтому снова достала пачку сигарет, вытащила сигарету и задумчиво повертела ее между пальцами.

– Хорошо, будем считать, что нашего разговора не было. Я просто хотела сообщить вам, что моя страна не имеет к этому убийству никакого отношения. Хотя бы для того, чтобы вы исключили одну из ваших возможных версий при расследовании.

– А ваши союзники? – поинтересовался Дронго.

– Я уполномочена говорить только за мою страну, – жестко ответила Андреа и, достав зажигалку, закурила третью сигарету.

Она все-таки нервничает, в который раз подумал Дронго.

Попрощавшись со своей собеседницей, он направился к выходу и осторожно спустился по лестнице вниз. Достал из кармана телефон и, позвонив Вейдеманису, сообщил, что выходит. На втором этаже Дронго увидел поднимавшуюся женщину и остановился, чтобы пропустить ее наверх. Когда она взглянула на него, он нахмурился. В ее лице было что-то знакомое. Женщина быстро отвела глаза в сторону, наклоняя голову, словно для того, чтобы он ее не узнал. Затем, видимо, передумав, подняла ее и, улыбнувшись, поздоровалась:

– Добрый день.

По ее улыбке и по ее глазам Дронго понял, что должен знать эту женщину. Но почему он не может ее вспомнить?

– Вы меня не узнали? – продолжала женщина.

– Простите. Кажется, нет, – ответил Дронго.

Ей было около тридцати пяти. Или чуть больше? Странно, что она ему кого-то напоминает. Красивый овал лица, светло-карие глаза, длинные ресницы, аккуратный носик, не отмеченный ножом пластического хирурга, немного вытянутое лицо, чувственные губы. Кто же она?

Нет, он с ней точно не встречался, память не могла его подвести. Он не знает этой незнакомки, иначе бы обязательно ее запомнил.

– Вижу, что не узнали, – улыбнулась она. – Я – Нармина. Может, вы меня вспомните? Я – соседка Майи. Неужели вы меня совсем не помните?