Владимир Быстров - Царская охота

– Это всё?

Вопросительно взглянул на Ломова и перевернул листок другой стороной:

– А, вижу…

Дочитав текст до конца, Рыков достал из кармана зажигалку и сжег листок.

– Ну, в принципе, ничего необычного! Я примерно этого и ожидал!

– Как это – ничего? – удивился юноша. – Вы же сами прочитали – они сейчас уничтожат все документы во всех архивах, а после заявят, что это была фальшивка!

– Так я же и говорю – ничего необычного, – спокойно повторил Рыков, – стандартная "зачистка"… А ты чего ожидал? Что они побегут в прокуратуру с повинной?

– Но у нас же ничего, кроме копий этих документов, больше нет! Чем мы потом докажем, что не выдумали всё?

Рыков усмехнулся:

– А зачем нам вообще что-то кому-то доказывать? Это уж власти пусть сами решают, заниматься им Пузырёвым или нет! Важно, что теперь он "под колпаком", просекаешь? И любое его действие сразу будет обрастать уже новыми свидетелями! А дальше? Ему что – их тоже зачищать? Нет, брат, теперь он увяз по самые, как говорится, "не балуй"!

Он удовлетворенно рассмеялся, но тут же снова принял серьезный вид:

– А мы, сейчас еще в этот костерок керосину добавим, чтобы ему жизнь малиной не казалась! Ты, вот что – закинь-ка в Сеть этот план!

Ломов восхищенно взглянул на него и помчался выполнять поручение, а Рыков вернулся к верстаку, осмотрел уже приготовленные обрезки стальных трубок, отложил их в сторону и пошарил взглядом вокруг: "Так, теперь резиновые шайбы… Где-то тут были старые подошвы от обуви..." В сарае он провозился до вечера, и лишь когда солнце уже заметно склонилось к горизонту, обтёр чистой тряпкой два полностью готовых глушителя, еще раз заглянул внутрь каждого из них, заверну в оторванный от старой рубашки рукав и сунул получившийся свёрток за пояс брюк. Оставалось их испытать…

– Почему не позвонил? – голос Хабелова звучал властно и уверенно, – Решил, мол, всё, спёкся наш депутат? Зря надеешься! С этими фальшивками я разберусь быстро, а тебе со мной еще работать и работать! Если, конечно, будешь правильно себя вести…

– Что вы, Реваз Георгиевич, – испуганно залебезил губернатор, – у меня такого и в мыслях не было! А не звонил… Так ведь мы, вроде, обо всём договорились! Или что-то изменилось?

– Ничего не изменилось! С какой еще стати что-то должно было поменяться? – недовольно отозвался Хабелов. – И чтобы к моему приезду приготовил документы на оба участка! Как там, кстати – местных уже переселили из этого Щукино?...

Немного помолчав, добавил:

– И про катер не забудь!

Как только он положил трубку, Смирнов тут же приказал секретарше срочно разыскать Кондрашова. Несколько минут спустя она уже соединила его с начальником стройки.

– Слушай, Иваныч… – мягким, просительным тоном начал губернатор, – Мы сколько лет уже вместе работаем? Тридцать? Ну, так кончай бузить!

– Бузить? – удивился Кондрашов, – Ты это о Хабелове, что ли?

– О нем, родимом, о ком еще! – с досадой отозвался Смирнов. – Он-то сейчас отбрехается от всех этих "наездов", а после на нас отыграется! Еще, глядишь, и на бабки выставит! В общем, как хочешь, а деревней этой заниматься нужно!

– А чего это ты вдруг задергался? Хабелов звонил, что ли?

– Звонил… – подтвердил губернатор, – только что… Напомнил, что в четверг приезжает. А заодно предупредил, что сам поедет проверять, как идет стройка в Щукино!

– Ладно, не напрягай, дай подумать!..

Собеседник умолк, а губернатор терпеливо ждал, прижав трубку к уху. Наконец, трубка ожила вновь:

– В общем, сегодня у нас вторник? А приедет он, значит, в четверг… Так ты мне на завтра присылай своих сапёров, и пусть они там покопаются по полной, дня на три-четыре! А Хабелову скажем, что рвануло в понедельник. Мол, пока разобрались, пока сапёров вызвали… Ну, и эти, МЧС-овцы пусть тоже не молчат, навешают ему на уши! Уловил мысль?

– Уловил! – с заметным облегчением отозвался губернатор. – Молодец, Иваныч! Я знал, что ты что-нибудь придумаешь! А уж потом и стройку нагонишь, и Хабелов останется доволен, верно?

– Нагоним, конечно, нагоним… – согласился Кондрашов.

Однако какие-то едва уловимые интонации в его голосе вызвали у губернатора смутные подозрения. И эти подозрения тут же обрели реальные очертания.

– Только тебе придется немного добавить! – после секундной паузы закончил свою мысль Кондрашов.

– Что значит добавить?! Совесть-то поимей! Ты и без того уже вдвое смету превысил! – возмутился Смирнов.

– Ну, начнем с того, что смета была вдвое завышена уже при её составлении! – спокойно заметил Кондрашов. – Тебе напомнить, по чьей просьбе? А сейчас, кстати, я вовсе и не предлагаю её превышать – не дай бог этот твой Хабелов попросит кого-нибудь из своих знакомых её проверить! Открутят и тебе, и мне… Я думаю просто нужно пересмотреть наши прежние договоренности! Ну, ты понимаешь, в каком плане…

– Ну, ты и жук, Виктор Иванович! – Смирнов уже не скрывал злости. – Это, значит, я тебе должен свои бабки отдать, так что ли?

– Не свои, а Хабеловские! – усмехнулся в трубку Кондрашов, – Ты, Николай Викторович, не путай свою шерсть с… чужой! Короче, моя доля увеличивается на десять процентов, и это не обсуждается!

Не дожидаясь ответа, он положил трубку, прекрасно понимая, что положение у губернатора безвыходное. На следующее утро к месту, где произошел взрыв, стали стягиваться машины МЧС с надписью "разминирование" на дверках кабин…

Рыков немного подтянул пояс, чтобы свёрток не выпал по дороге, затем достал с полки тубус с прицелом, сунул его в нагрудный карман куртки и застегнул ее. Убедившись, что ни глушители, ни прицел под курткой не заметны, вышел со двора и знакомой дорожкой направился к лесу. Поднявшись к часовне, заметил, что дверь в неё приоткрыта, и заглянул внутрь. Батюшка возился с тоненькими свечами у немногочисленных образов и икон, украшавших часовню: какие-то, уже догоревшие, убирал, вставляя на их место новые и сразу зажигая их, другие же – еще достаточно высокие, но потухшие – зажигал вновь...

– Вечер добрый! – поздоровался Рыков с порога часовни.

Священник обернулся и, увидев стоявшего у двери Рыкова, приветливо кивнул головой. Затем перекрестился на образа, и вышел наружу.

– И вам доброго вечера, Леонид Альбертович! Только отчего ж внутрь-то не заглянете? Молиться или свечки ставить не предлагаю! Это уж, как сами захотите… А вот просто постоять, о вечном подумать, от мыслей греховных избавиться, дух свой укрепить – что ж в том дурного или зазорного?

– Да я, в общем-то, не против… Только, лучше не сегодня! – замялся Рыков. – Я, собственно, чего заглянул – извиниться хотел… в прошлый раз наговорил лишнего… Так вы уж не держите на меня обиды!