Игорь Бондаренко - Красные пианисты

— Хорошо было бы прямо сейчас.

Мюллер, ничего не ответив, повесил трубку. «Сейчас пришлет», — решил Шелленберг.

— Садитесь, Беккерт. Сегодня чертовски холодно. Что-нибудь выпьете?

— Благодарю, бригадефюрер. Но у меня горло…

— А что у вас с горлом? Вы давно показывались врачам?

— Давненько.

— И что вам тогда говорили врачи?

— Хронический катар.

— Ну, с этим можно прожить сто лет. Группенфюрер Мюллер вам сказал, что вы переходите теперь в мое распоряжение?

— Так точно, бригадефюрер.

— Понимаете, Беккерт, в Берлине и Брюсселе появились тайные передатчики. Есть все основания считать, что они красные. А вы ведь у нас специалист по красным. Если мне не изменяет память, в двадцатые годы, еще во времена Веймарской республики, вы вели наблюдения даже за нашим фюрером.

Беккерт невольно покраснел: «Все знает».

— Такая у меня служба, — скромно ответил старый полицейский комиссар.

— Вы, конечно, располагаете сведениями о коммунистах, которые не сидят за решеткой или находятся на нелегальном положении?

— Кое-что у меня, конечно, имеется, бригадефюрер.

— Что именно?

— В Берлине красные выпускают листовки и прокламации. Подписывают они их «Внутренний фронт». Несколько месяцев назад я выпустил одного коммуниста. Мы его подвели под закон о помиловании. Я знал этого человека давно. Он не из тех, кто может одуматься и прекратить борьбу. Однако несколько месяцев он вел себя тише мыши. Я был терпелив, и мое терпение вознаграждено. Он навел меня на след некоего Реннера. На самом деле это не Реннер, а Гуддорф. Коммунист. Я приказал следить за Гуддорфом.

Он опытный конспиратор, и пока мне не удалось найти тайную типографию. Но совсем недавно меня заинтересовал один звонок. Гуддорф звонил обер-лейтенанту Харро Шульце-Бойзену. Я навел справки об обер-лейтенанте. Он известен рейхсмаршалу Герингу и служит в его штабе…

— Где, вы сказали, — в штабе Геринга?

— Да, в штабе Геринга. И вот я подумал: что может быть общего у коммуниста с обер-лейтенантом Шульце-Бойзеном?

— А о чем они говорили? — Шелленберг не мог сдержать охватившего его нетерпения.

— В том-то и дело, что из разговора я ничего не понял.

— И что же дальше? — подгонял Шелленберг.

— Пока ничего особенного. Гуддорф больше не звонил. Но я решил установить круг знакомых обер-лейтенанта. Это очень разные люди. Писатель Гюнтер Вайзенборн, Арвид Харнак — старший правительственный советник имперского министерства экономики, супруги Кукхоф. Грета Кукхоф работает в отделе расовой политики национал-социалистской партии и имеет доступ к служебным документам.

— Это очень интересно. Продолжайте за ними слежку и ведите систематическое подслушивание телефонных разговоров.

Шелленберг перехватил снисходительный взгляд Беккерта.

— Конечно, бригадефюрер, я это делаю.

— Ну и что?

— Пока ничего. Они договариваются о встречах. Часто пользуются яхтой, которая стоит в Варнемюнде, и совершают прогулки по Балтийскому морю.

— А вы не пробовали…

— Пробовал, — вставил Беккерт. — Мои люди хотели установить звукозаписывающий аппарат на яхте, но с нее буквально не спускает глаз один моряк. Он служит обер-лейтенанту.

— Обратите, Беккерт, особое внимание на Шульце-Бойзена. Есть сведения, что именно из министерства авиации идет утечка секретной информации.

— Будет сделано, бригадефюрер.

— А теперь, Беккерт, мне нужно, чтобы вы пару человечков послали в Швейцарию.

— В Швейцарию?

— Да. Там тоже обнаружены тайные красные передатчики. Пусть эти людишки выдают себя за политэмигрантов, антифашистов. Именно в этой среде нам следует искать пособников красных. Я надеюсь, у вас найдутся такие люди?

— Найдутся.

— Я не буду с ними говорить. Я почему-то не люблю провокаторов. Поговорите с ними сами. У вас это лучше получится. Запомните, что среди политэмигрантов есть не только мужчины, но и женщины. На них тоже надо обратить внимание.

— Будет сделано, бригадефюрер.

— Я не ошибся в вас, Беккерт. — Шелленберг лестью решил привязать к себе нового помощника. — Не хотите ли вообще перейти работать ко мне? Я не жду от вас немедленного ответа. Но я вам советую подумать. Группенфюрер Мюллер все равно не даст вам ходу. Он вам завидует и потому столько лет держит на вторых ролях… Вы ведь всего-навсего до сих пор гауптштурмфюрер… А пока, Беккерт, я делаю первый шаг на пути к нашей дружбе. Я представлю вас рейхсфюреру СС. Вы же ему не представлены?

— Никак нет, бригадефюрер.

— Ну вот видите! Такой хороший работник, а рейхсфюрер СС не знает вас… Как только подберете людишек для Швейцарии, пошлю вас к Гиммлеру с докладом. Кстати, покажитесь личному врачу рейхсфюрера доктору Керстену. Это — маг, чародей. Это не то что костоломы из районной поликлиники, с которыми вы имеете дело. Он живо вылечит вас от хронического катара.

— Я вам очень благодарен, бригадефюрер, — искренне произнес Беккерт.

Встречей с полицейским комиссаром Шелленберг остался доволен. «Он будет стараться», — подумал бригадефюрер.

Решение послать его к Гиммлеру возникло тотчас же, как он услышал о Шульце-Бойзене. Этот человек был из ближнего окружения Геринга. «Могущественный толстяк может рассердиться на меня. Подумает, что я копаю под него. А я ему не противник: мы в разных весовых категориях. Ему ничего не стоит уложить меня. Гиммлер — другое дело. Представляю, как он обрадуется! Ведь по декрету от двадцать девятого июня Геринг стал «наследным принцем», вторым человеком после Гитлера. А вот когда выяснится, что один из людей его штаба замешан в такой истории, положение его может пошатнуться. А этого только и ждет рейхсфюрер. Он не забудет, что я оказал ему эту услугу. Если же Геринг сохранит свое влияние на фюрера, то я буду в стороне: Беккерт — это не мой человек, а Мюллера…»

22 июня вечером состоялось последнее совещание в берлинской штаб-квартире Гитлера. На следующий день он и его ближайшие военные помощники собирались перебраться в новую ставку в Восточную Пруссию, поближе к театру военных действий. Новая ставка имела кодовое название «Вольфшанце».

Гитлеру докладывал начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер.

Все стояли перед большим столом, на котором лежала огромная карта Восточного фронта.

Генрих Гиммлер устроился за спиной фюрера и наблюдал за собравшимися. Его строгий черный мундир выделялся. В эсэсовской форме он был единственным. И звание, которое он имел, было единственным в Германии — рейхсфюрер СС. Есть фюрер. И есть рейхсфюрер СС — вождь отборных германских войск.

После Гальдера докладывал Геринг. Рейхсмаршал ассоциировался у Гиммлера с елкой, украшенной блестящими игрушками. На Геринге был мундир ВВС со всеми регалиями. У летчиков рейха была самая красивая военная форма голубоватого цвета. В свое время Геринг сам занимался формой. «Черные ангелы» Гиммлера выглядели строже, скромнее. Но не петушиная пестрость, которую так любил Геринг, импонировала Гиммлеру, а именно строгость.