Александр Тараданкин - Второй раунд

— Смотрите, не прогадайте, Лотта. Вы слишком наивно рассуждаете: у нас длинные руки, и мы не забываем и не прощаем измены. Но если…

— Полноте, господин Лютце. Вы видите, я даже знаю ту вашу фамилию. Я боялась вас потому, что была одна и беспомощна. Теперь не боюсь. Я у себя дома, в своей стране. А вы врываетесь в мой дом да еще угрожаете. Не слишком ли нагло и не думаете ли вы, что я буду молчать после вашего ухода? Сейчас я бессильна вас задержать и вызвать кого следует. Но я непременно сообщу о вас и…

— Будем считать, что разговор не состоялся, — перебил ее Лютце. — Только не советую поднимать шум. Проводите меня.

Людмила Николаевна шагнула к дверям, ведущим на веранду.

— Минутку, Лотта!

— Что еще? — Она резко обернулась.

В этот миг он сделал резкий шаг к ней и поднял какой-то предмет, похожий на большую авторучку. Послышался треск разбитой ампулы и короткий шипящий звук.

Инстинктивно прикрыв лицо руками, Людмила Николаевна привалилась к стене. Ноги подкосились, и она медленно сползла на пол. Лицо ее приняло пепельно-серый оттенок.

Убийца постоял над ней, прислушиваясь, потом перешагнул через распростертое на полу тело и вышел из дома.

— Эрна Гартенфельд была на кладбище Новодевичьего монастыря, посидела там на скамейке и уехала. Гадали, что ей там было нужно. Все переглядели, перещупали и нашли гвоздь, контейнер, она там его в землю воткнула. Установил и наблюдение за скамейкой. Как прикажете поступать дальше, Евгений Николаевич?

— Сейчас решим. Но вы до сих пор ничего мне не доложили о Гартенфельде.

— Он ушел из гостиницы раньше, чем мы получили распоряжение туда прибыть. И до сих пор не объявлялся.

— Плохо, Юрий Михайлович. Плохо у нас получилось. Не думаю, чтобы он изучал весь день памятники старины. Передайте товарищам: контейнера не изымать, ждать адресата. Эрну не выпускать из поля зрения. Сделайте эти распоряжения побыстрее, и мы с вами поедем в Быково.

— В Быково? На аэродром?

— Нет, к Денисовым. Я выяснил, что Людмила Николаевна на даче. Мы не в праве отказаться от версии возможного появления Гартенфельда у нее. Мы обязаны предупредить и этот ход противника. Он ищет связи со старой агентурой… Проверяет…

— У нас есть загородный адрес Денисовых?

— Да. Пятнадцать минут для инструктажа товарищей хватит?

— Вполне, Евгений Николаевич.

Когда Михайлов спустился вниз, полковник уже сидел в машине.

— В Быково, Федор Иванович, — сказал Фомин водителю, — и, пожалуйста, побыстрее.

Через час «Волга» остановилась у дачи Денисовых. Калитка была открыта, но дом пуст. Офицеры вернулись к машине, недоумевая, куда могли под вечер деться хозяева, может быть, у соседей? Из дачи напротив вышел старик в пижаме.

— Вы к Денисовым? — спросил он.

— Мы хотели повидать Людмилу Николаевну.

— С ней несчастье. Что-то с сердцем. Часа полтора назад на машине «скорой помощи» ее увезли в Москву. С ней уехала и Екатерина Ивановна.

— Что вы говорите? Как это случилось?

— Я знаю только, что Екатерина Ивановна ушла на рынок, а когда вернулась, Людмила Николаевна лежала на полу уже без сознания. Екатерина Ивановна прибежала к нам, встревоженная, просила вызвать «скорую»…

— Спасибо, — Фомин сел в машину. — Вот какие дела, Юрий Михайлович, — рассеянно сказал он. — Поехали.

Всю дорогу Фомин молчал и лишь перед управлением заметил, повернувшись к Михайлову:

— Все же странно, Гартенфельд от нас улизнул, и в это же время с Людмилой Николаевной сердечный приступ. А раньше она вроде бы и не жаловалась на сердце. Немедленно установите, куда доставлена Денисова. Узнайте новости у тех, кто отвечает за племянницу. Как только все выяснится, ко мне. Я согласую с генералом вопрос о задержании этих милых родственников. Кажется, пора.

Генерал Богданов знал о сигнале Петрова и был информирован о делах, связанных с «туристами». Фомин все время держал его в курсе событий. Ознакомившись с актами экспертизы и последними материалами, он не без интереса выслушал доклад полковника.

Немногим старше Фомина, с моложавым лицом, но совершенно седой, Богданов сравнительно недавно был назначен в органы государственной безопасности, однако уже достаточно глубоко вник в тонкости чекистской работы. Помогали этому большой партийный опыт, в том числе армейский, фронтовой цепкий ум, наблюдательность.

— С удовольствием отмечаю оперативность ваших товарищей, — сказал Богданов. — Все, что вам удалось выяснить, действительно любопытно. И теперь нужно так же умело довести дело до конца. И знаете, черт возьми, пусть потомки, которые будут знакомиться когда-нибудь с архивными материалами, иронически улыбнутся в наш адрес, пусть обзовут романтиками, но эту операцию я назвал бы «второй раунд». Причем, как и в первом случае, те же действующие лица. Я вас имею в виду, Евгений Николаевич.

— Это действительно наш второй раунд, Владимир Семенович. Противник матерый, его тайным рингом в течение почти тридцати лет был весь мир. Ну, а о тренерах и говорить не приходится, тут и английский СИС, и геленовское ведомство, и, возможно, ЦРУ, которое пустило крепкие корни в разведке НАТО, точнее, верховодит там.

— Да нет же, я не хозяев его в данном случае имею в виду. А его самого. Здесь ведь ваш старый противник вышел на ринг. Поэтому это и ваш, именно ваш, второй раунд с Куртом фон Зандлером. Как вы считаете?

— Вообще конечно, но…

— Вот пусть и будет «второй раунд». А теперь о задержании Гартенфельдов. План ваш и участников операции я одобряю. Но думаю, пусть вместе с Котовым, Михайловым ее осуществляет и Фомин-младший.

— Простите, Владимир Семенович, но при чем здесь лейтенант фомин? Мне даже как-то неловко говорить об этом.

— Почему неловко. А мне, наоборот, кажется, прекрасным, что вот уже год в одном управлении работают сын и отец. Сын показал себя толковым парнем, его хвалят, а отец делает вид, что ничего не знает… — Богданов улыбнулся. — «Неловко…» Гордимся же мы рабочими династиями, династиями музыкантов, ученых, актеров, которые работают вместе на одном заводе, в одном оркестре, институте, театре… А тут династия советских контрразведчиков. Мне известно, дед Сергея тоже несколько лет жизни отдал ВЧК. Кторов рассказывал… Помните такого?

— Ну как же мой учитель.

— А этот «второй раунд», — отличная практика лейтенанту. Если сочтете возможным, лично познакомьте Сергея с делом. Со всем делом Зандлера, начатым еще там, в Германии, капитаном Фоминым. Ну как, договорились?..

— Хорошо, Владимир Семенович, раз вы настаиваете…

— Ладно, настаиваю, товарищ упрямец. — И Богданов дописал в план еще одну фамилию. Поставил галочку у пункта два. — Значит, допрос «дядюшки» вы хотите поручить Михайлову?