Алексей Ростовцев - Полковник советской разведки

– Ну, как тебе рай? – поинтересовался Ибрагим.

– Здорово! Спасибо тебе, святой отец! Я был счастлив!

– Ты мог бы поселиться в раю навеки.

– Что я должен совершить для этого?

Ибрагим загадочно улыбнулся, а Сулейман сказал строго:

– Иди-ка ты пока к лавочнику Рашиду. Он тебя спрашивал. Работа есть.

Иса разгрузил машину товара в подсобку Рашидовой лавки, за что ему дали хлеба, вяленой рыбы и пластмассовый пузырь с водой. Тут к парню стала лепиться базарная шлюшка Зульфия, однако он с отвращением прогнал прочь некрасивую замарашку. Куда ей было до обольстительных гурий, чистых, ухоженных, надушенных, умащенных благовонными кремами.

Заработанные продукты он принес под смоковницу и предложил дервишам разделить с ним трапезу. Спать лег с ощущением пустоты в желудке. Прежде чем уснуть, еще раз спросил Ибрагима, что надо сделать, чтобы снова попасть в рай.

– Для этого надо совершить великий подвиг во имя Господа.

– Я должен умереть?

– Ты не умрешь, ты просто уйдешь в другой мир, где обретешь вечное блаженство.

– Пожалуй, я соглашусь, – ответил Иса засыпая.

Во сне он видел много жареного мяса, обнаженных гурий и похожий на маленький дворец туалет с надписью: «Для праведников».

Утром Ибрагим спросил Ису, не изменил ли он своего решения.

– Я готов выполнить любой твой приказ, святой отец.

– Хорошо. Сегодня же мы отправимся в американскую зону. Здесь тебя все знают…

Когда Ису нарядили в форму сержанта арабской полиции, он расплылся в улыбке от удовольствия. О такой красивой одежде парень прежде не мог и мечтать. Ибрагим в мундире майора смотрелся великолепно. Казалось, дервиш всю жизнь был офицером. Они вышли во двор и сели в «Фольксваген» с полицейской символикой на капоте – Ибрагим за руль, Иса рядом. Автомобиль сильно проседал. Видимо, его багажник был загружен чем-то очень тяжелым. Иса дивился тому, как ловко Ибрагим ведет машину по огромному городу с густыми и стремительными транспортными потоками. Ехали долго. Наконец дервиш свернул на довольно тихую улочку и припарковался у небольшого магазина метрах в трех от полотна дороги. Отсюда хорошо просматривалась вся улица.

– Видишь то белое здание с американским флагом? – спросил Ибрагим.

– Вижу.

– Это американская комендатура. Личный состав комендантского взвода меняют каждый понедельник в десять часов утра. Это чтоб солдаты не успели снюхаться с местным населением и заняться мелким бизнесом.

– Так это как раз сегодня, – сообразил Иса.

– Совершенно верно. Через двенадцать минут мимо тебя пройдет крытый автофургон с американцами, и когда он поравняется с тобой, ты нажмешь эту кнопку.

– И что будет?

– Через мгновенье ты окажешься в раю, а остальное тебя не касается. Мне пора уходить. Не думай, что я трус. Просто у меня еще много дел на этой грешной земле. Когда настанет мой час, я тоже совершу свой подвиг во имя Всевышнего. Прощай, друг! Аллах велик!..

Взрыв чудовищной силы потряс город. На месте «Фольксвагена» образовалась глубокая воронка. Фургон с американцами обратился в прах. Соседние дома либо рухнули, либо остались без крыш и окон. Душа Исы стала облачком пара и понеслась винтом неизвестно куда. Господь пока не решил, что с ней делать, ибо Иса, нажав кнопку, погубил праведных куда больше, чем злейших врагов арабского и всего прочего мира. Мы не знаем, где теперь Иса, ибо в четвертой Суре Священного Писания сказано: «Аллах велик! Не следует верующему убивать верующего, разве только по ошибке… А если кто убил верующего умышленно, то воздаяние ему – геенна, для вечного пребывания там. И разгневался Аллах на него и проклял его, и уготовил ему великое наказание!

В 1974 году несколько молодых сотрудников контрразведки ГДР организовали у себя в управлении кружок по изучению русского языка и обратились ко мне с просьбой вести его. Они решили, что у меня это должно получиться, поскольку по гражданской специальности я преподаватель-филолог. Их интерес к русскому языку был обусловлен двумя причинами. Во-первых, по роду службы им приходилось часто общаться с нашими военными контрразведчиками, по-простому – особистами. Во-вторых, многие из них проводили свои отпуска в нашей стране и хотели обходиться у нас без переводчиков.

Мне, откровенно говоря, не хотелось влезать в это дело: нелегко было выкроить время для таких занятий.

– Русский язык один из труднейших в мире, – сказал я немцам. – Лишь немногие русские могут похвастаться тем, что они прилично овладели собственным языком. В кружке вы ничему не научитесь. Тут нужны долгие годы систематического труда.

– Нам много не надо: уметь вести простейшие диалоги с русскими людьми. Этому можно научиться в кружке, – настаивали немцы.

В конце концов, они меня уговорили. Было решено собираться дважды в неделю после работы у них в управлении.

На первое занятие пришли семнадцать человек: шестнадцать парней и одна девушка. Парни все подобрались крепкие, энергичные и немного грубоватые. Девушка же была хрупкая, изящная и тихая.

Ребят сейчас уже никого не помню по имени, а девушку звали Моника. Я, когда увидел ее, сразу подумал: и какой болван затолкал тебя в спецслужбу? Скорее всего, это Союз свободной немецкой молодежи постарался. Тебе фарфоровые вазочки расписывать, а не шпионов ловить.

Кстати, о шпионах. Их в те годы водилось на Востоке Германии великое множество. Каждая уважающая себя разведка стран НАТО старалась иметь в ГДР по возможности больше агентуры, основная масса которой была задействована против наших войск. Так что на отсутствие работы мои ученики жаловаться не могли. Иногда кто-нибудь из них являлся на занятия прямо с операции и, повесив на спинку стула пиджак, укладывал на стол рядом с тетрадью и учебником сбрую подмышечной кобуры с пистолетом. Как-то раз и Моника пришла с оружием. Мне она в тот вечер не понравилась. Оружие в ее руках смотрелось, как смотрелась бы бутылка шнапса в руках герцогини.

Я был требовательным преподавателем. Через три месяца десять шпионоловов сникли перед великим и могучим. В кружке осталось семь человек. Среди них была и Моника. Надо сказать, что у этой девушки обнаружились прекрасные лингвистические способности. Училась она легко и радостно. Чувствовалось, что наш кружок – светлое пятнышко в ее невеселой жизни, до краев заполненной тяжелой, безотрадной работой. Она быстро обошла своих коллег и стала моей любимой ученицей.

Кружок просуществовал год. По завершении учебы шпионоловы устроили нечто вроде выпускного вечера. Они пригласили меня в ресторан, пообещав, что будут говорить только по-русски. Однако после третьей рюмки пришлось перейти на немецкий. С одной лишь Моникой я говорил по-русски весь вечер. Она очень мило коверкала мой родной язык, но, в общем, у нее почти все получалось…