Исраэль Левин - Ложный след. Шпионская сага. Книга 2

Но я все слышал. Получив положительный ответ, профессор продолжил.

– Шеф давно искал человека на эту должность, но ничего не получалось. А тут вы подвернулись. Вас рекомендуют как человека опытного и надежного, что, собственно, для нашей задачи и нужно.

На этом наша первая беседа закончилась. Я взял у Головина материалы и ушел. Следующую встречу мы назначили через три дня.

Вернувшись домой, я сразу включил свой чудо-компьютер и погрузился в работу.

Начал я с углерода. Оказалось, что из углерода делают много чего, например графитный порошок для производства синтетических алмазов, необходимых в строительстве и нефтедобыче. Кроме того, углерод в большом количестве требуется для производства прокладок в турбинах и компонентов шарикоподшипников. Именно углерод лежит в основе выпуска всякого рода защитных устройств. Я также нашел массу материалов по использованию углеродов в электропромышленности. Но одним из самых больших потенциальных рынков был рынок очистки воды, где углерод использовался в качестве фильтров. Только программы ООН по очистке воды для стран третьего мира на ближайшие десять лет подразумевали истратить на эти цели около пятидесяти миллиардов долларов. А известные залежи пород углерода ограничены. Шунгит есть только в Карелии и Казахстане, и потенциал рынка добычи высококачественного углеродного сырья было нельзя не оценить.

Прочитав первые страницы открытых материалов о перспективе использования углерода в нанотехнологиях, я сразу понял причину стремления «моего» олигарха к этой программе. Практически все отрасли нанотехнологий требовали большого количества углерода, с его помощью должны производиться нановолокна – основа любой продукции. В общем, поле деятельности действительно оказалось огромным.

Перелопатив массу материалов, я в общих чертах определил план действий. Необходимо было начать переговоры с компаниями, обладающими патентами, и попробовать их купить. В соответствии со списком, представленным Головиным, нам предстояли поездки во Францию и Израиль. А если там не получится, то и в Швецию, хотя шведы в своих разработках отставали.

Все свои соображения я изложил на бумаге и уже через три дня вошел в кабинет профессора, точно зная, чем мы с ним будем заняты в ближайший месяц.

Профессор воспринял мои идеи с энтузиазмом и буквально за три дня обзвонил нужных людей, с которыми нам придется обсуждать условия приобретения патентов. Так что ближайший месяц обещал быть напряженным.

Перед отъездом мы вместе с Головиным зашли к нашему начальнику и получили исчерпывающие инструкции. Но самое главное он произнес перед окончанием нашей встречи:

– Денег не жалеть. Эти патенты нам очень нужны.

Что ж, все ясно. Единственное, что меня расстраивало, – это необходимость опять оставлять Марину одну. Хотя съемная московская квартира оказалась удобной и уютной, я понимал, как моей любимой будет тоскливо и одиноко без меня. Но делать нечего, работа есть работа.

В Париже мы остановились в небольшой гостинице в районе Триумфальной арки. Комнаты, правда, были по-парижски очень маленькие, но нас это вполне устраивало: ведь на протяжении недели, которую мы собирались здесь провести, времени на отдых или развлечения не предусматривалось. Расписание встреч и презентаций, организованных Головиным, оказалось настолько плотным, что я даже засомневался, удастся ли нам выполнить все запланированное. Но мой жизнерадостный ученый коллега заверил меня, что мы все успеем, и даже больше. Ну что ж, больше так больше…

Неделя действительно оказалась нелегкой. Мы посетили четыре компании, прослушали около десяти презентаций и получили полное представление о французских разработках в области нанотехнологий по интересующей нас теме. Мы наметили три патента, показавшиеся нам наиболее подходящими, и, пообещав дать ответ в течение месяца, вылетели в Москву.

Организация поездки в Израиль заняла около недели. За это время мне нужно было прийти в себя после Парижа: оказывается, человеку, привычному к жизни в разноязыкой среде, достаточно сложно скрыть знание французского. Я ведь понимал, о чем говорят наши французские коллеги между собой, и мне приходилось следить за тем, чтобы не выдать себя незначительным жестом или реакцией. В данной ситуации о моих лингвистических познаниях, разумеется, никто не должен был догадаться, а теперь мне предстояло то же самое, но уже с ивритом.

Итак, мы летим в Тель-Авив.

На дворе осень. Температура 25–28 градусов – ни жарко, ни холодно. Самая приятная погода!

Головин и в Израиле оказался на высоте, все встречи и презентации были организованы на высшем уровне. Здесь с языком было легче. Почти все инженеры говорили по-русски. Да и понятно… Начиная с 1990 года в Израиль приехало больше ста тысяч российских специалистов с высшим образованием. Их присутствие чувствовалось повсюду. Прожив здесь больше десяти лет, я, конечно, знал из прессы об успехах моих бывших соотечественников. Как говорится, сердце радовалось увиденному. Руководитель одной компании, куда мы приехали на презентацию, сказал мне:

– Израиль – сверхдержава в области высоких технологий. А что такое высокие технологии? Это израильские менеджеры и русские в прошлом инженеры.

Что бы там ни было, разработки израильских компаний впечатляли. И это неудивительно, ведь здесь государство расходует на науку в три раза больше, чем в США. Особенно интересной была программа абсорбции специалистов, обладателей третьей академической степени (Ph. D), а по-нашему – кандидатов и докторов наук. Они имели право на получение зарплаты в размере полутора тысяч долларов в месяц на протяжении двух лет только для того, чтобы проявить себя. Кроме того, государство выделяло им до двадцати пяти тысяч долларов на оплату услуг специалистов, которые оформляют их научные работы или патенты в принятой на Западе форме. И все это для интеграции специалистов и их разработок в научное и промышленное сообщество страны!

Мы подписали протокол о намерениях на приобретение четырех патентов и вылетели в Москву, пообещав дать окончательный ответ через месяц. Нужно было порадовать начальника, ведь мы с Головиным нашли то, что он просил, причем, по нашим понятиям, незадорого. Сумма сделки составила около тридцати миллионов долларов. Исходя из того, что я знал о своем новом хозяине, такая сумма не должна была стать для него проблемой.

Когда мы вернулись в Москву, босс принял нас уже назавтра. Видимо, и ему эти приобретения требовались как можно скорее.

Мы вошли в знакомый кабинет ровно в одиннадцать, и профессор Головин начал докладывать о результатах наших поездок. Мне же была уготована роль слушателя. Доклад занял около трех часов. Профессор подробно рассказал о посещении каждой из компаний, о ее руководителях и о патентах. Начальник внимательно слушал, изредка задавая вопросы для уточнения какой-либо детали. Три часа пролетели незаметно.