Адам Холл - Девятая директива

Местечко, нужное мне, находилось примерно в середине квартала вдоль по Сой-Суэк-3, и я дошел до него пешком, свернув с главной дороги там, где меня высадил велорикша.

Это была узенькая улочка, сплошь состоящая из домиков-магазинов, накрытых в этот час сумерками, словно одной большой общей крышей.

В магазинчике драгоценных камней работал маленький старик-таиландец. Он сидел, согнувшись над рабочим столом, и из-за шума глухо урчащего в углу полированного барабана даже не слышал, как я вошел. Кондиционера в магазинчике не было. Жара и духота стояли такие же, как на улице, откуда-то сверху доносились причудливые звуки тай-ная.

Старик работал, а я стоял и смотрел. Он делал кольцо, вставлял опал в золотую оправу. Камень был из тех, что знатоки называют «кабошон». Острое лезвие резца загибало золотые коготки вокруг установленного в гнездо самоцвета так быстро и ловко, что казалось, будто они двигаются на невидимых крохотных шарнирах. Когда последний коготок встал на место, старик выпрямился и поднес кольцо к прикрытой абажуром настольной лампе — в ее лучах золото заблестело, а оправленный в благородный металл камень загорелся ровным теплым огнем.

Тут он заметил меня.

— Господин Варапхан? — спросил я.

Опустив кольцо на черную тряпочку, хозяин мастерской сложил руки в национальном приветствии — уай. Он сделал это очень мягко, даже кротко, будто священник.

— Мой гелиотроп готов? — задал я следующий вопрос.

— Его потеряли, — ответил старик.

— Но он стоил больше миллиона фунтов.

— Да, намного больше.

— Тогда вы должны заплатить.

— Я — бедный человек, — сказал он. — А из камня крови не выдавишь, даже из кровавика. [1] Кровавик — второе название гелиотропа.

— В таком случае выдайте мне мой фунт плоти.

Старый таиландец, минуя меня по пути к выходу, склонился в легком поклоне. Выглянув на улицу, он посмотрел сначала налево, потом направо. Я ждал и слушал. Один камень в барабане был тяжелее остальных и выделялся по звуку из общей массы, сам же барабан своим неторопливым мерным вращением напоминал миниатюрную бетономешалку.

Господин Варапхан отошел от двери и вернулся ко мне.

— Не будете ли вы так добры…

Я последовал за ним в заднее помещение. В дальней комнате ставшие было громче льющиеся сверху сиплые звуки тай-ная были почти не слышны. Я огляделся. Всюду тесными рядами стояли шкафы, шкафчики и сейфы. Кроме них здесь были только стол и несколько стульев из ротанга, стены покрывали Деревянные панели. Вся комната, казалось, пропиталась запахом сандалового дерева. Из-за слабого освещения палисандровый Будда в углу терял половину своей прелести. Света хватало лишь для того, чтобы понять, где находишься. Терпеть не могу, оказавшись в незнакомом месте, не видеть толком, что меня окружает.

— Великая честь для меня принимать вас у себя в доме, — произнес Варапхан.

— Вы очень любезны. Благодарю. — Мы, жители Запада, с недоверием относимся к экстравагантной восточной вежливости. Я не исключение, всегда в таких случаях чувствую себя немного неловко. Чтобы высказать старику уважение, я добавил несколько слов на его родном языке.

Когда он ушел, я заметил, что, во-первых, в комнате имелся телефон, во-вторых, что выйти отсюда можно было через другую дверь — в углу, рядом с палисандровым Буддой, и, в-третьих, что здесь по-прежнему отчетливо слышалось, как перекатывает камешки полировальный барабан в магазинчике-мастерской.

Путешествие мое было длинным и утомительным; кроме того, мне совершенно не понравилась спешка, с которой меня сюда вытащили. Однако я постарался успокоиться. Выставленные на одном из сейфов самоцветы радовали глаз: лазурит, обсидиан, розовый кварц, несколько микролитов, по качеству не уступающие ни одному полудрагоценному камню, и, наконец, гипнотизирующий, протягивающий взгляд лунный камень. Все это не было прикрытием. Дом на самом деле принадлежал гранильщику.

Ломан прибыл через десять минут. Точно в назначенное время. Он вошел в дверь рядом с изваянием Будды и с ходу спросил:

— Когда приехал?

Минут пятнадцать назад. — Мы небрежно подержали друг друга за руку, как боксеры.

— Я имел в виду, в Бангкок.

— Сегодня вечером. В 6.05. Компания «Эр-Франс», Париж — Токио…

— А что ты делал в Париже?

— Какого черта?! Это так важно?

— Нет. Просто, когда звонили, я полагал, ты все еще в Лондоне. — Он встал ко мне спиной, затем вновь повернулся, беспокойно переступая маленькими ножками. — Все важно. Очень.

— Надеюсь, мне зачтется тот факт, что я прибыл точно к назначенному сроку, едва получив уведомление? Особенно если принять во внимание мое отвращение ко всем поганым летательным аппаратам?

— Конечно, конечно. — Ломан наконец ухитрился встать спокойно. На лице у него выступил пот. — Одного об этом месте они мне не сказали. Того, что здесь нет кондиционера. — Он был в сером костюме из альпаки и в крапчатом галстуке-«бабочке».

Мне не нравятся мужчины с маленькими ногами, а также те, кто носит «бабочку». К тому же Ломан мне не нравится сам по себе. Это чувство у нас с ним взаимное и длится уже многие годы, но никогда, правда, не мешало работе. Ни один из нас не придал бы ему никакого значения, не будь мы вынуждены находиться в тесной душной комнате гранильщика драгоценных камней в Бангкоке, в которой к тому же отсутствовал кондиционер. Нормально дышать в такой душегубке невозможно. А Ломан — он же как тот кабинет в Лондоне с Лоури на стене: лоск, глянец и запах полировки. Его ботинки, ногти, даже нос — все сияет и светится. Не говоря уж о манерах. Когда у него есть время следить за ними — вы ослеплены. Просто сейчас он разнервничался, вот и все.

Мне стало лучше. Видеть Ломана таким озабоченным идет мне на пользу. Я сказал:

— Не могли мне сообщить про эту дверь, что ли? Так нет. Зачем-то надо было послать через магазин. Зачем?

— Для того, естественно, чтобы ты сам представился Варапхану.

— И весь этот бессвязный вздор для того же?

— Варапхан — не для контактов. Мы не могли воспользоваться обычной методикой. — Ломан пробежался взглядом по комнате, внимательные глазки не пропускали ни малейшей детали. — На данном этапе его дом будет служить нам безопасным местом для явок и передачи информации. Иногда придется встречаться в британском посольстве, но наиболее важные дела будут решаться здесь. Присядем. Никакой необходимости спешить нет. Абсолютно.

Древесина ротанговой пальмы под его весом негромко скрипнула. Ломан полностью расслабился и посмотрел на меня снизу вверх с таким видом, будто нервы пошаливали у меня, а не у него.