Иван Цацулин - Опасные тропы

— Продолжайте, — сказал полковник. — Что же уточнил Смит в задании?

— Он назвал завод, на который мне следует устроиться, рассказал о сообщении Аиста относительно работ инженера Шаврова… несколько раз повторил, что задание должно быть выполнено во что бы то ни стало, и дал мне план действий на ближайшие дни. Мне было приказано появиться на заводе с настоящими, а не с липовыми документами. Эти документы я был обязан добыть сам. Но Смит подсказал мне, что именно я должен делать.

— Отправиться на Дальний Восток, войти в доверие к Виталию Ельшину, выкрасть его документы и с ними заявиться на «Красный Октябрь».

— Да, он подходил по профилю… я имею в виду образование. Кроме того, были какие-то другие соображения, о которых Смит не счел нужным сказать.

— Кража документов у советского человека и была тем первым делом, с которого началась ваша деятельность в СССР?

— Да, это так. В полночь я был на вокзале, купил билет на дизель и уехал в Москву. В тот же день я приобрел билет на самолет и вылетел на Дальний Восток. Там я разыскал Виталия Ельшина, познакомился с ним, мне же предстояло по заданию разведки вжиться в его образ, а для этого вовсе нелишне было как следует узнать его характер, склонности, привычки, вкусы, его прошлое, его планы на будущее. Он оказался доверчивым и не мешал мне изучать его. Потом Ельшина направили в Хабаровск, и Смит заверил меня, что теперь я смогу спокойно действовать на «Красном Октябре». Ведь у меня даже командировка на этот завод на имя Ельшина была самая настоящая.

— Все настоящее, кроме фотографической карточки и вас самих?

— Да, вы правы.

— Втереться в семью директора завода вам тоже велел тогда Смит?

— Нет, это было уже позднее, ведь сначала там директором был другой человек.

— Ну, хорошо, вернемся к вашей встрече со Смитом, — сказал Соколов. — Что именно он уточнил в его задании вам?

Чурилин поднял голову, в его глазах полковник увидел растерянность.

— Смит сказал мне, — глуховато заговорил он, — что поблизости от меня, то есть от завода «Красный Октябрь», действует его человек, что он выполняет поручение разведки, не имеющее никакого отношения к моему, и приказал мне, когда тот, не известный мне человек, меня о чем-нибудь попросит, оказать ему помощь. Смит предупредил меня, что, возможно, впоследствии мне тоже придется прибегнуть к помощи его агента, и что иногда он, Смит, через него будет давать мне указания.

— Та-ак… И вы не раскусили этого фокуса? — спросил Соколов.

— Нет.

— Смит назвал вам кодированную кличку таинственного незнакомца?

— Он сказал только, что для меня тот агент будет «дядей Сеней».

— А потом он фактически превратился в вашего помощника?

Чурилин отрицательно покачал головой.

— Нет, я никогда не видел его и не знаю, кто он.

— Но разве вы не чувствовали его возле себя?

— Я чувствовал, что он где-то поблизости и что ему известен каждый мой шаг. Через него я потом получил приказ Смита стать своим в семье нового директора, воспользоваться случайностью — в свое время семьи Брянцевых и Ельшина дружили, а на Дальнем Востоке Виталий Ельшин в экспедиции, рискуя жизнью, спас брата Ани Брянцевой. Ельшин сам как-то рассказывал мне об этом случае, но тогда я не придал ему никакого значения, откуда же мне было знать, что потом Брянцевы приедут на «Красный Октябрь».

— А почему вы знаете, что распоряжения, получаемые вами через «дядю Сеню», действительно исходили от Смита? — осведомился полковник.

— Я как-то не сомневался в этом. На Западе со мной был подписан контракт, очень выгодный контракт…

— Надеюсь, теперь этот контракт с разведкой уже не кажется вам выгодным?

— Да, конечно, теперь другое дело… — согласился Чурилин. — Но в то время… Много долларов на мой текущий счет в банке Вашингтона… В контракте было ясно сказано, что я назначен резидентом, а не рядовым агентом. А я знал, что янки даром денег не платят.

— Вас загипнотизировал выгодный контракт, — брезгливо произнес Соколов. — Впрочем, вы продали себя иностранным разведкам задолго до подписания контракта. Но вернемся к вашему пребыванию на заводе… Итак, вы утверждаете, что не встречались с подсунутым вам Смитом помощником?

— Да, с ним у меня даже связи не было.

— Уточним — связь была, но вы хотите сказать — односторонняя: когда ему было нужно, он вас без труда находил. Так?

— Да, так.

— Он звонил вам по телефону?

— Нет, я ни разу не слышал его голоса. Он писал мне, писал коряво, печатными буквами и, мне казалось, левой рукой. В Ленинграде Смит сообщил мне, что в помощь мне из США будет прислан Скунс. В Красногорске Скунс провалился…

— И взамен его к вам направили другого? — догадался Соколов. — Кто же он и как пробрался к вам?

Чурилин рассказал о Крысюке все, что знал.

— Крысюк, Крысюк… — Соколов потер лоб, вспоминая. — Он ничего не говорил вам о гибели матери Ани Брянцевой?

— Да, как-то рассказывал… Он боялся, что девушка узнает его.

Полковник с досадой подумал о том, что хотя о возможной заброске вместо Скунса другого агента он подумал своевременно, все же должного внимания этому вопросу не уделил: снова понадеялся на пограничников. А оказывается, вот, прибыл новый агент по воздуху, прибыл не только на роль помощника: он каким-то путем сразу же установил контакт с «дядей Сеней».

— Неужели вы не догадывались о подлинной роли Крысюка? — усомнился Соколов. — Он же был прислан не столько для того, чтобы вы командовали им, сколько для того, чтобы через него настоящий резидент пан Юлиан имел возможность командовать вами!

— Да, они обманули меня, — Чурилин жадно выпил стакан воды и отсутствующим взглядом посмотрел вокруг. — Я оказался идиотом и проиграл жизнь… Мою жизнь.

— Но предварительно вы загубили не одну чужую жизнь! — сурово напомнил полковник. — Итак, кто же подобрал выброшенную вами из окна кабинета Брянцева секретную справку о работе инженера Шаврова? Крысюк-Блистанов?

— Нет, тот категорически отказался идти со мной на эту операцию.

— Почему? — удивился полковник.

— Он ссылался на опасность неожиданной встречи с Аней, она могла опознать его, и тогда все сорвалось бы.

— И вы поверили ему? — полковник с недоверием посмотрел на арестованного. — Разве проживая в районе по документам Блистанова, Крысюк нигде не появлялся, боясь неожиданной встречи с Аней Брянцевой?

Чурилин пояснил:

— Крысюк упорно твердил, что если он встретит Аню, то будет вынужден в интересах дела убить ее. Я боялся подобного поворота событий, потому что хорошо понимал: в таком случае неизбежно внимание следственных органов будет в какой-то мере привлечено и к моей особе — ведь я был с ней дружен.