Юрий Горюнов - Миссия «К»

— Спасибо, — и я положил ее на место.

Они выполнили свою работу, а мне пора было выполнять свою. Я здесь всего третий день, а событий хватит на месяц. Мне не нравилось, что они развиваются так стремительно, не оставляя времени на размышления и осмысливание своих шагов. В моих поступках если и была последовательность, то обусловлена она была в первую очередь подсознанием, основанным на опыте. Это был инстинкт самосохранения.

Я откинул одеяло и, потянувшись, поднялся. Прошел босыми ногами к окну в комнате. Солнце уже стояло в зените и жарило землю. Оно полыхало ярким светом, окрашивая улицы. Даже через стекло создавалось ощущение удушающей жары. Я не видел, как себя чувствуют люди на улице, но сознавал, что в такую погоду любой оказавшийся вне офиса или машины, где были кондиционеры, старается все делать медленно, неторопливо. Жаркое солнце парализовало город своим зноем. На небе не было ни облачка, и оно было удивительно чистым, чего нельзя было сказать о моих мыслях. Там сплошные облака.

Я повернулся и прошел в душ. Из зеркала на меня смотрел уставший от бега за событиями или от них мужчина с грустными глазами. Я стоял под душем, переключая воду с горячей на холодную. Эта резкая перемена температуры не давала возможности думать, чего я и добивался. Порой, чтобы принять решение, надо попытаться отключить мозг от дел. Факты сами разберутся, где кому находиться, а уж потом я буду давать им комментарии.

После душа я побрился и в целом остался доволен своим видом. Я мог спать мало, но если была возможность, спал не менее восьми часов, главное надо было уметь настроиться отдыхать.

Бросив грязную одежду, после вчерашнего допроса в короб для стирки, я облачился в чистую и вышел к позднему завтраку. Марк скоро подойдет, а мне хотелось позавтракать одному: тихо и не спеша.

Спустившись вниз, я не отдал ключ администратору, а кивнул ему, поблагодарив за звонок, видя его участливый вид по отношению ко мне. Вчера, когда я вернулся, администратор был другой, но информацией о постояльцах они делились. Это я понял по его взгляду на меня.

— У вас все в порядке? — спросил он, догадываясь о моем состоянии.

— Все нормально. Спасибо, — поблагодарил я его. Сколько лиц они видят ежедневно, сколько знают, и не всегда они сухи, эти служащие, к клиентам. За их, порой дежурными фразами скрывается людское сочувствие, и они нас искренне жалеют.

В ресторане я занял самый дальний столик. Зал был почти пуст, так как время завтрака уже прошло, а обеда еще не наступило.

— Апельсиновый сок, блины, джем, двойной кофе и побыстрее, — заявил я официанту, так как испытывал жуткий голод. Заказ выполнили быстро. Я залпом выпил приятный прохладный сок и попросил принести еще, а затем не спеша приступил к еде: отрезая кусочки блина, намазывая его малиновым джемом. Мысли о событиях крутились.

Цепочка их выстраивалась: Омар обнаружил микрофон и пришел в ярость. Было от чего. Он не знал, что удалось услышать. Логично рассуждая, он пришел к выводу, что микрофон поставил я: во-первых, я был видимо единственным чужим человеком вчера в его доме, во-вторых, некоторое время я был в библиотеке один. Это по логике, но фактов у него не было. Микрофон могли установить его служащие и неизвестно, как давно. Но это теоретически. Люди у него были проверенные, но в жизни всякое бывает, даже проверенные люди сдают и могут работать на кого угодно. Омар был не глуп, и будет проверять всех, но решил начать с меня — подозреваемого номер один. Фактов, что это я он конечно не получит: ни микрофона, ни пленки в номере не нашли. Мое правило не хранить там, где живу, ничего компрометирующего, даже кратковременно, себя оправдало. Сработал Омар оперативно, даже против физических мер не возражал, но понимал, что без членовредительства. Устраивать показательный бой в свою защиту я не мог — значит раскрыть себя. Можно научиться драться, отдельным приемам, но не боевым искусствам. Это, как и применение оружия — крайняя мера, защиты жизни, когда противник не сможет об этом поведать другим.

Теперь Марк. Он хорошо знаком с Омаром. Что их связывает? Оказание взаимных услуг или это задумка МИ-6. Ответа на эти вопросы у меня пока не было. Я чувствовал, что это была только часть игры, но вот на какой стадии? Оставалось ждать и принимать решения по ходу развития пьесы, сценарий который я не писал, а играть по чужому, мне не хотелось. Марк придет с вопросами и видимо с информацией. Как этим распорядиться покажет время. Мне было важно знать, насколько далеко может пойти МИ-6, чтобы предоставить мне то, что я запросил. Встречаться с Омаром надо обязательно, но в двух вариантах: первый был мне понятен, а второй предстояло обдумать. Вечером встреча с Ингой, может еще что-то проясниться.

За размышлениями я доел блины и притупил к кофе. Сидя лицом к входу, я видел всех входящих, ожидая Марка. Когда я пил вторую чашку, в дверях появился Марк; он остановился, осматривая зал и увидев меня, направился, улыбаясь к моему столику, в руке он нес тоненькую кожаную папку.

— Добрый день, — стараясь придать голосу бодрость, приветствовал он. Интересно, он уже в курсе моих ночных приключений, по его виду этого не определишь, — подумал я, когда он, подойдя, оперся о стол рукой.

— Добрый, — ответил я, — но вчера мне день казался тоже добрым, но, увы, теперь я его таким не считаю. Не вы случайно повлияли?

— Что вы! Я, конечно, не Ангел, но желать плохого у меня нет, ни желания, ни оснований, — воскликнул он, садясь за стол напротив меня. Подошедшему официанту он заказал кофе: — Я уже знаю, что с вами вчера было, — посочувствовал он мне. — Это не укладывается в голове.

— Зато хорошо укладывается в теле. Значит вы уже в курсе. А откуда узнали?

— Вы забыли, что я журналист. Администратор поведал.

— Хотите написать статью о случившимся с европейцем?

Марк замялся, и вежливо улыбаясь, и стараясь придать голосу тональность извинения, сказал: — Не хотелось бы. Мне еще здесь работать, тем более я еще надеюсь на интервью, и портить отношения с властями, которые еще не сложились, мне не хотелось бы.

— И не надо, — поддержал я его. — Я сам не хочу никаких публикаций. Мне такая известность не нужна.

— Да, я помню, что вы не Черчилль, — пытался он шутить. — А за что вас задержали?

Глотнув кофе, я меланхолично заметил: — Сам не знаю. Искали какую-то пленку с записью… И что интересно, Омар об этом знал, — говоря это, я не смотрел в упор на Марка, но не выпускал его из поля зрения.

— Знал и не помог! А что важная пленка?

— Не знаю. Я могу только догадываться, что кто-то подслушивал его разговоры дома. Я был у него вчера, естественно, что я среди подозреваемых, хотя, сколько его прослушивали не известно, но почему-то сошлось на мне.