Николай Асанов - Чайки возвращаются к берегу. Книга 2

Разумеется, что на заводе производят тысячи разных предметов и частей, поэтому на первый план ставьте те, которые производят для военно-воздушных, морских или сухопутных сил или же по специальному заданию. Какие ученые там работают и их специальности? Производят ли на заводе такие инструменты или части, с помощью которых определяют передвижение или местонахождение подводных лодок под водой? Полагаем, что этот прибор по-русски называется «Тамар». Прибор работает на разных частотах, и в нем употребляются кварцы. Друзья особенно желали бы получить образцы этих кварцев. Любое указание, описание или схема этих приборов имели бы важное значение и большую ценность…»

Через две недели Лидумс имел удовольствие прочитать ответ Будриса:

«Сведения по интересующим друзей вопросам готовим и отправим во время операции. Еще раз проверили и подтверждаем, что между Сарнате и Ужава прожекторов нет. Наблюдение продолжаем».

Итак, Будрис приготовился к встрече.

Не оставлял Лидумса своими заботами и Зариньш: приглашал к ленчу под тем предлогом, что ему хочется услышать свежие новости о родной стране. Он прожил за пределами страны всю свою сознательную жизнь, даже говорил теперь по-латышски с акцентом, и Лидумс понимал эту неосознанную тоску старика.

Иногда налетала Нора: это был шторм. Она требовала, чтобы ее «викинг» всегда был в полном параде, и тащила его в какой-нибудь танцевальный зал или ресторан. Во время этих прогулок их чаще всего сопровождал Большой Джон, но Нора умела справиться с ним: заставляла напиться в начале вечера…

В одну из суббот утром приехала Нора. Была она грустной, какой-то неловкой, даже как бы постаревшей. Сказала, что сегодня Маккибин дает прощальный ужин в честь мистера Казимира, и еле удержала слезы. Моррис помог ей выгрузить из багажника корзины с вином и фруктами, миссис Пегги отправилась на рынок. Лидумс, не желая мешать подготовке к празднику, вывел из гаража машину и уехал прощаться с городом…

На самом деле ему просто хотелось еще раз удивить гостей. Поэтому он, прокатившись по городу, заехал в порт к причалам, куда подходили рыболовецкие суда. Там ему удалось купить крупного живого угря.

Вернувшись домой, он налил полную ванну воды и пустил туда угря. Затем написал на нескольких картинах дарственные подписи, подписываясь привычным для англичан именем «Казимир». Около пяти часов приехал Силайс.

Силайс предупредил, что Маккибин и Нора приедут не раньше семи вечера, но что у него есть разговор. Он привез письмо, которое Лидумс должен был передать на Родине. Письма были уже подготовлены для зашифровки. Силайс хотел лишь получить одобрение мистера Казимира или его поправки.

Письмо Силайса Будрису гласило:

«Полномочия для Зариньша и лондонские «Решения», чего, возможно, в самом начале мы с вами полностью не сознавали, были одним из больших шагов вперед в деле нашего совместного сотрудничества. Карл Зариньш сам перевел соответствующие места из «Решений» и протоколов на английский язык и вручил британскому министерству иностранных дел, которое почтительно приняло их.

…В течение прошедшего времени никаких особо важных изменений не было, за исключением того, что радары русских в Вентспилсе и Лиепае оттеснили нас в операциях довольно далеко в море и нам теперь приходится добираться до берега на средствах, которые значительно ограничены в смысле емкости и грузоподъемности. А это означает трудности с доставкой для вас оружия и боеприпасов. Но мы еще попробуем кое-что сделать, чтобы решить эту проблему…»

Следующее письмо было Будрису от Зариньша.

Зариньш писал:

«Дорогие соотечественники!

Советский Союз вооружен, если так можно сказать, до зубов. Но западные демократы тоже не дремлют. Запад готовится к войне…

…Мы должны сознавать, что освобождение мира должно идти с Запада на Восток. А мы находимся далеко на Востоке, но это не должно нас пугать, только нужно иметь терпение, выдержку и веру! Это то, что нам необходимо…»

Еще одно письмо написал Вилкс Будрису. Вилкс остался неизменен в своих антипатиях к англичанам и писал без дипломатических уверток:

«С тех пор как мы простились на Родине, у вас дома, прошли долгие и тяжелые времена борьбы. Я был бы счастлив, если бы мог находиться у вас. Здесь же процветают интриги, обман и междоусобная клевета. Обидно, что подобные вещи иногда прилипают к нашим людям на этой стороне. Это меня утомляет. В нашей работе больше, чем где-либо, необходимы ясность, единство и дружба. Обман необходим единственно против врагов. Видишь, Будрис, какие они бывают, «нравы» и «законы», и какая огромная разница с теми, которые в силе у вас — борцов на родине.

У меня нет сил и возможностей изложить эти обстоятельства, а иногда и события, которые нахожу неправильными, но имеется старая истина: все же лучше работать, хотя и под плохим руководством, нежели идти каждому в свою сторону и не делать ничего. Всегда радостно сознавать возможность, хотя бы и на несколько минут, оказаться на берегах Курляндии и пожать руки старым друзьям…»

Лидумс одобрил послания, но письмо Вилкса предпочел не шифровать. Достаточно было того, что он запомнил его дословно. А шифровальщики отдела «Норд» могли и доложить своему начальству неблагоприятные отзывы Вилкса об английской разведке. Силайс вполне с ним согласился…

Пока они сидели вдвоем в кабинете Лидумса, миссис Пегги накрыла на стол. Около семи вечера начали съезжаться гости: оба Джона, Жакявичус и Ребане, несколько старших сотрудников отдела «Норд», Маккибин и Нора. Они привезли еще какие-то закуски и вина. Вышедший встречать гостей Лидумс был поражен тем, что Маккибин привез с собой бутылку черного рижского бальзама.

— Я хранил ее с тридцать восьмого года, — торжественно сообщил Маккибин, — со времени моей последней поездки в благословенную Латвию!

Этот дар был встречен всеми с восторгом. Только Нора и Большой Джон с улыбкой переглянулись с Лидумсом — вспомнили ужин в латышском ресторане…

Лидумс показал Маккибину угря, плававшего в ванне. Маккибин, хитро подмигнув ему, позвал Нору. Нора чуть не упала в обморок, завизжала на весь дом, что это индийская змея. На ее крик сбежались остальные гости. Сюрприз доставил всем не меньшее удовольствие, чем дар Маккибина. Особенно когда Лидумс пообещал приготовить его по-латышски.

Миссис Пегги унесла угря на кухню. Нора пришла в себя, все собрались у стола. Маккибин предложил назвать этот вечер «вечером змей».

— Это название должно остаться между нами, участниками встречи, — торжественно сказал он. — Если я когда-нибудь по телефону, по радио или письменно спрошу любого из вас: «Помните, как тогда, на вечере змей, женщина купалась в ванне?» — то любой из вас, если с вами все будет в порядке, ответит: «То была не женщина, а угорь!» — Сколько бы лет ни прошло с этой нашей встречи, прошу всегда помнить этот пароль.