Георгий Черчесов - Под псевдонимом Ксанти

Глядя на оживленные лица добровольцев, Хаджумар думал: отправь их на полгода в военные лагеря на учебу — и лучшей армии не надо. Но полгода не было. Были считанные дни для того, чтобы организовать достойный отпор мятежникам.

Неожиданно за спиной Хаджумара раздался выкрик:

— Салюд, советико!

Он инстинктивно чуть не оглянулся. Но привычка, долгие годы вырабатываемая, сработала: Хаджумар даже не замедлил шага. Он давал понять крикнувшему, что не считает приветствие относящимся к нему, Хаджумару. Ведь теперь он не Хаджумар и не представитель Советского Союза. Здесь о его истинном имени и происхождении знают буквально считанные люди. И Хаджумар так же медленно и устало продолжал двигаться по направлению к отелю. За его спиной все больше голосов подхватывали приветствие, горячо, от души провозглашали:

— Вива, руссо!

— Долой фашизм!

— Вива, республика!

Поняв, что крики относятся не к нему, Хаджумар наконец медленно, как человек, который ради любопытства решил взглянуть, что там за шум, оглянулся и увидел толпу мадридцев, окруживших двоих в суконных куртках с погонами. Их дружески похлопывали по плечам, по спине. Тянулись вверх кулаки в традиционном приветствии. Хаджумар узнал их, виновников шумного приветствия. Один из них, тот, что обнял пожилого рабочего, был журналист Михаил Ефимович Кольцов, второй, пытавшийся открыть кинокамеру и заснять эту неожиданную сцену на улице, оператор Роман Лазаревич Кармен. Кольцов, когда его дружно подхватили на руки и стали подбрасывать вверх, всполошился, ошалело перешел на русский язык, упрашивая:

— Что вы? Я же не заслужил! Зачем же меня?

Он раз за разом взлетал вверх и судорожно хватался за очки, боясь разбить их. Кармен водил камерой по толпе и весело шутил:

— Так его! Так! Заслужил он, заслужил!

Теплая волна радости охватила Хаджумара. Испанцы были искренни в проявлении своей благодарности к Советскому Союзу, не оставившему их в одиночестве. Так и хотелось подойти поближе к толпе, которая все разрасталась, становилась восторженнее и шумнее, признаться им, что он тоже советский, что он тоже прибыл помогать им отстоять свободу. И его конечно же так же горячо бы приветствовали, возможно, и ему пришлось бы взлететь над толпой. Вот взялись же теперь и за Кармена… Но Хаджумару нельзя было останавливаться. И вместо того чтобы приблизиться к своим землякам-соратникам, Хаджумар продолжил свой путь. И, лишь заворачивая за угол, вновь бросил взгляд на толпу, которая, выстроившись возле Кольцова, весело позировала Кармену.

Хаджумар, Кольцов и Кармен живут в одном отеле, часто встречаются в коридорах, но редко когда перекидываются словечком. Чаще вынуждены делать вид, что друг друга не знают. Если же возникала необходимость обсудить какую-либо проблему, они улавливали те редкие минуты, когда в отеле воцаряется ночная тишина, и пробирались в комнату, чтоб при погашенных огнях и шуме спускаемой в ванну воды пошептаться.

Мамсуров вспомнил свою встречу с Корзиным. Генерал сказал ему:

— Вам следует разработать легенду.

— Уже есть, — кивнул головой Хаджумар — Я македонский продавец апельсинов.

— Почему продавец апельсинов и почему македонский? — задумчиво спросил Корзин.

— Я знаю, как выращивают апельсины. — Корзин ждал, и Хаджумар пояснил: — Когда я был в заграничной «командировке», останавливался у одного плантатора. Изучил многие сорта, смогу определить, какой плод откуда. Ну а за границей известно, что у нас в стране плантации апельсинов — редкость. Естественно, и специалисты тоже…

— Хорошо, — похвалил Корзин.

— Что касается македонского своего происхождения, то я смахиваю на выходца из тех краев.

— Недостаточно, — отпарировал Корзин.

— Область маленькая, вряд ли кто еще оттуда появится в Испании, — привел еще один довод Хаджумар.

— Получше, — согласился генерал.

— И к тому же в библиотеке нашей я отыскал разговорник. Русско-македонский.

— Ну и…

— На память не жалуюсь, языки мне легко даются, — сказал Хаджумар. — С тысячу слов уже знаю. Акцент проверила Софья Михайловна.

— Она и македонский знает? — поразился Корзин. — Ну и полиглот! — И опять посмотрел на Мамсурова: — Ну а звать как вас, македонский продавец апельсинов?

— Никак не подберу фамилию — ни одна не приживается, — огорчился Хаджумар. — Взять распространенную? Опасно…

— Верно, — согласился Корзин. — Нужно, чтоб звучала по-македонски, но не была бы македонской. Поменьше тебе следует иметь родственников на земле Македонии. Наша профессия очень не любит случайностей… Как же тебе найти фамилию без родственников? — задумался он и вдруг резко направился к стене, на которой висела огромная карта Европы. — Идите сюда! — Он стал водить указкой по карте, читая названия населенных пунктов в Македонии: — Скопье, Прилеп, Битола, Штип, Куменово… Вардар — это река, Преспа — озеро… Не нравится?

— Нет.

У Корзина озорно блеснули глаза.

— Давай по-студенчески, Хаджумар. Бери в руки указку и ткни в карту. Что выпадет, то и будет твоей фамилией… Давай, давай…

Хаджумар взглянул на генерала: не шутит ли? Убедившись, что тот и в самом деле предлагает такой необычный способ выбора псевдонима, улыбнулся, взял указку, закрыл глаза и ткнул в карту.

— Ксанти, — прочел Корзин и засмеялся. — Да ты в соседнюю Фракию угодил! Повторяй…

— Ксанти, — произнес Хаджумар и вслушался: — Ксанти… Ксанти…

— Звучит, — согласился генерал.

— Близко мне, — сознался Хаджумар. — Сразу в душу вошло. Наверное, потому, что у осетин все фамилии на «ти» оканчиваются…

— Ну, если нравится, то пусть так и будет: продавец апельсинов господин Ксанти…

— Итак, я прибываю в Испании, чтоб приобрести апельсины для продажи в Македонии, — сказал Хаджумар. — Но меня там обворовывают, и я остаюсь, пытаясь отыскать вора, а потом поддаюсь агитации и вступаю добровольцем в бригаду.

— Все понятно: был богатым продавцом, стал нищим и перешел на сторону пролетариата… Не банально, смахивает на жизнь… Как будете добираться до Испании?

— Обговорил с Ванко Винаровым, — пояснил Хаджумар. — Он тоже советует через Берлин — Брюссель — Париж…

— Где вы появитесь как македонский продавец апельсинов?

— В Вене…

Корзин помедлил, нахмурив брови, подумал и решительно глянул на Хаджумара:

— Утверждаю…

— Я слышал, что Дурутти просит себе советника, — сказал Хаджумар Корзину.

Они находились в автомобиле, который с погашенными фарами медленно кружил вокруг парка. Корзин знал, что Хаджумару удалось найти оптимальный вариант для контрударов через городское подземелье. Теперь все подступы к нему были взяты под контроль, и франкисты не сумели использовать его для диверсий. Республиканцами же было подготовлено несколько неожиданных ударов на случай, если враг войдет в пределы города…