Леонид Могилев - Клон

В сакле я уложил его на нары, сел рядом на пол, взялся за голову руками.

— Пока я в трезвом уме и здравой памяти, слушай.

— Слушаю.

— Спустишь меня утром вниз.

— Слушаюсь.

— Достань в мешке карту. В папочке такой.

Наконец-то он доверил мне свою секретную карту.

Удостоился.

— Мы вот здесь. В двадцати верстах отсюда нас ждет Звездочет. Вот здесь. Здесь приют. Просто хижина, и все. Тебе нужно через перевал, он несложный. Звездочет выведет тебя в Грузию. Там, в десяти верстах от границы, тебя примет Кахи. Выведет на трассу. Посадит в автобус. Паспорт у тебя в порядке. Сядешь в самолет и — в Вильнюс.

— Куда?!

— В Вильнюс.

— А виза?

— На том самолете, на котором ты полетишь, она не нужна. Это будет спецрейс. Больше тебе знать не нужно. Диктую, к кому обратиться, где что сказать. Записывай.

Потом я записывал и запоминал. Потом он удостоверился, что я ничего не перепутал. Потом еще раз. И я сжег бумажку. А потом он стал говорить, и продолжалось это почти всю ночь.

— У Стелы тоже чеченцы в роду? — неожиданно переменил тему Старков.

— Есть немного. Седьмая вода.

— Что значит «немного»? Попал ты, брат. Теперь тебе придется пережить массу приключений.

— О чем ты говоришь?

— Ты попал на деньги, парень. Это тебе выйдет дорого. Иначе ты не умрешь своей смертью. Или свадьба, или… Знаешь ты что-нибудь про свадебный поезд? Про скачки? Провод невесты в дом? Вывод невесты к реке? А ты вообще, кроме слова «хабар» знаешь что-нибудь?

Я уже не понимал, то ли Старик глумится надо мной, то ли искренне возмущается. Все же он прожил здесь так долго.

— Это что, твоя малая родина?

— Это моя малая тихая родина, — ответил он, — впрочем, тебе немного повезло. Если бы она была ингушкой, из тебя бы ремни резали. А у чеченцев не зазорно сбегать на сторону. Иногда даже, чтобы избежать расходов, потворствуют побегам молодых. Прагматичный народ.

— Ты сам-то не чечен?

— Я-то, парень, не имею национальности. Как всякий патриот. Но имею малую тихую родину. Вай! Что сделали с ней ваххабиты и кремлевские жиды. Ты-то не иудей?

— Я национал-патриот. Красно-коричневый.

— Любишь империю?

— От океана до океана.

— Ол райт. Мы еще повоюем. Ну а свадьбу я тебе устрою…

До самого последнего мига, до момента истины я так и не постиг Старкова. Юмор его и ехидство, гипертрофированные и доведенные до сарказма, надо всем, что движется и дышит, были его броней. Посреди измены и по колено в крови и предсмертных фекалиях, когда, казалось бы, сама душа пропахла трупным смрадом, иначе быть и не могло. А покуда он продолжал рассказ о вайнахских свадебных обрядах.

— Есть у них странный обычай. Парень сговаривается с приятелями похитить девушку и привезти ее в свой дом. Выбирают удобный момент, нападают на нее все вдруг и, несмотря на ее сопротивление, несмотря на демарши родственников, увозят ее в дом влюбленного, где товарищи запирают их вдвоем, а сами сторожат у дверей, пока их не позовут в комнату. При них девушка объявляет, хочет она вернуться в родную саклю или остаться в доме молодого прохиндея. Обыкновенно необходимость заставляет ее выбрать последнее… Так что ты проделал еще круче. Овладел девушкой в ее доме. И потому тебе несдобровать. Кончится война, и они вас отроют на другом конце земли. Ты попал. Попал на деньги, парень.

— А есть ли у твоего маленького доброго народа что-то важнее денег?

— Знаешь друг, по всей видимости, нет. Но… я тебе не говорил, а ты не слышал. А обычно парень после нескольких встреч делает ей предложение и получает что-то в залог. Колечко или другую какую-нибудь вещь. Например, пистолет Макарова, взятый у убитого мента. Потом, в назначенный час, жених с друзьями приходит к месту встречи. Оно называется «зуда ара ялар меттигие». Он увозит ее и доставляет в дом, ну, скажем, друга. Хорошо доставить ее на блокпост. Там она будет в относительной безопасности. Затем посылают человека с вестью. С хабаром, стало быть. «Стаг вахийтар» это называется. И потом начинают готовиться к свадьбе. В день свадьбы за невестой отправляется кортеж. С музыкой. По возвращении стреляют из ружей. Ну, выкуп, задержки, заминки — это и у нас так.

— Что значит «у нас»? Ты же не русский?

— А что? Я похож на чеченца? Ну ты, парень, даешь. У меня есть родина. Паспорт российский, прописка. Что ты меня мажешь?

— А как же маленькая родина?

— Маленькая и тихая родина есть. И тут ты попал на деньги. Но слушай, что будет дальше. Вот твою Стелу привозят, то есть ты ее должен привезти, одетую в свадебный костюм, сажают на почетное место в комнате, в противоположном от входа углу, у окна, под специальную свадебную занавеску. Затем невесте дают в руки ребенка почетных родственников с пожеланиями, чтобы у нее рождались только сыновья. Поласкав мальчика, она дарит ему подарок, ну, пустячок какой-нибудь. Йес. Потом, при вводе невесты в дом, у порога кладут веник с истангом, ну, ковром. Это-то слово ты знаешь?

— Ну…

— Баранки гну. Путаешься тут под ногами у занятых людей и ничего не знаешь. Если невеста дура, она перешагнет через это добро, а если умная, то уберет с дороги. Тре бон?

— Ол райт.

— Правильно мыслишь. А потом и начинается непосредственно гульба. Музыканты, тамада, клоуны. Подарки и прочие приятные обряды. Садится распорядитель и предлагает собрать средства для молодоженов. При этом называет имена и суммы, а также список подарков.

После трех дней гульбы невесту отводят к реке, в воду бросают лепешку и расстреливают. Потом невеста собирает то, что плавает на поверхности, и все идут домой. Здесь происходит в присутствии муллы регистрация молодых, и на следующее утро невеста становится хозяйкой. Но это еще не все. Через месяц невеста отправляется домой с подарками для своих родственников. Свадьбы, как правило, играются после сбора урожая. Так что сейчас и не сезон, и родственников не найти. Попал ты, парень.

— А не будь ее, не было бы ничего.

— Все было бы по-другому. Ты не обижайся, журналюга. Но ты тут мужиком стал.

— Спасибо за комплимент.

— Спасибо в карман не положишь.

— А что я должен сделать?

— Ты напиши правду. Ты когда-нибудь писал правду?

— Трудно сказать.

— Ты напиши.

— Попробую…

— Ухожу я, журналюга, на луга счастливейшей охоты.

— Перестань, Старик.

— Не надо иллюзий.

— Славка, ты чего?

— Ты салабон и зелень. Рана у меня смертельная, а прежде чем я доверю тебе важную государственную тайну, слушай, как следует меня похоронить, потому что дедушка мой был чеченец, а то, что я отбился от родного тейпа, так Бог простит. Попал ты как кур во щи. Баба твоя, хоть на седьмой воде, но чеченка. И я, веселый такой и русский с виду, тоже.

— А может, ты врешь?