Николай Томан - На прифронтовой станции

— Прогуливаетесь? — улыбаясь, спросил Булавин, останавливаясь и пожимая руку главному кондуктору. — Вы бы и соседа вытащили на свежий воздух. Затворник, говорят, он у вас… — И тут, как бы между прочим, майор стал расспрашивать старика о Гаевом.

Сотников ответил не сразу. Ему будто неприятно было говорить о расценщике.

— Непонятный какой-то он человек, — задумчиво, словно рассуждая вслух, произнес, наконец, Никандр Филимонович. — Ну, во-первых, никаких газет почему-то не выписывает. Станешь с ним о фронтовых новостях говорить, так он полное равнодушие к ним проявляет. Разве не странно это? Ведь у человека вся семья погибла от фашистской бомбы.

— В самом деле, странно он себя ведет, — согласился Булавин.

— И не одно только это показалось мне подозрительным, товарищ майор, — продолжал Никандр Филимонович. — Хоть и не очень разговорчив этот Гаевой, а все-таки мы с ним толкуем иногда, и кажется мне всякий раз, что транспортную технику он знает куда лучше, чем мог бы знать ее простой расценщик.

— Что же он, серьезные технические проблемы какие-нибудь с вами разбирает? — спросил Булавин, все более удивляясь проницательности Сотникова.

— Да нет, такого разговора между нами не было, — ответил Никандр Филимонович. — Но мне все же ясно, что в транспортной технике Гаевой хорошо разбирается. Вот я и подумал: отчего бы это человек с такими знаниями и, видно, вообще довольно толковый работает простым расценщиком? У нас толковым людям дорога широко открыта. Вы взвесьте-ка все это, товарищ майор; может быть, его проверить надо. Ведь время военное…

— Ну, спасибо вам, Никандр Филимонович. — И Булавин крепко пожал руку Сотникову. — Попрошу только никому не рассказывать о нашей беседе.

— Ну, это само собой, — ответил Никандр Филимонович и, козырнув Булавину, зашагал к дежурному по станции.

Когда машинист Сергей Доронин вошел в столовую станции Низовье, с ним приветливо раскланялись почти все обедавшие там машинисты. Сергей только что прибыл из Воеводино с порожняком и теперь должен был забрать в сторону фронта воинский эшелон. До обратного рейса оставалось еще минут тридцать, и Доронин решил наскоро пообедать вместе со своим помощником Алексеем Брежневым.

Быстрым взглядом окинув помещение, Сергей заметил в самом углу, у окна, пожилого машиниста из Воеводино, Петра Петровича Рощина.

— Позволите к вам пристроиться, Петр Петрович? — весело спросил он, подходя к столику Рощина, за которым были свободные места.

— Мое почтение! — отозвался Петр Петрович, здороваясь с вошедшими. — Присаживайтесь, пожалуйста. У меня, Сергей Иванович, кстати, разговор к тебе есть.

Торопливо проглотив несколько ложек супа, он добавил:

— За лекции твои поблагодарить хочу. Для меня лично много поучительного оказалось в твоем рассказе о высокой форсировке котла.

Сергею приятно было слышать такую похвалу от придирчивого, скуповатого на слова Петра Петровича, за плечами которого был долголетний опыт машиниста.

— Могу похвалиться, — продолжал Петр Петрович, наклоняя тарелку, чтобы доесть остатки супа: — повысил и я по твоему примеру интенсивность парообразования на своем паровозе. Целых пять килограммов пара на квадратный метр испаряющей поверхности прибавил.

— Приятно слышать это, Петр Петрович, — одобрительно заметил Сергей, не в силах сдержать довольной улыбки.

— Больше того скажу, — продолжал Петр Петрович, отодвигая тарелку и наклоняясь слегка над столом: — тяжеловесный хочу взять сегодня. — Он посмотрел по сторонам и добавил, понизив голос почти до шопота: — Тонн этак тысячи на три.

Удовлетворенный впечатлением, какое произвели эти слова на Доронина и Брежнева, Петр Петрович заметил:

— Не знаю, как Другие, а я не стыжусь перенимать опыт у молодежи. Не мешало бы, однако, и вам кое-чему у нас поучиться. Знаешь ли ты, к примеру, что крупный специалист по теплотехнике, инженер Камышин, специально приезжал ко мне советоваться относительно угольных смесей?

— Так ведь мы, Петр Петрович, ни перед кем двери в наш лекторий не закрываем, — удивленно заметил Сергей. — Сами же знаете… Всякий может у нас своим опытом поделиться. Меня, например, никто не просил лекции читать. Я сам почувствовал, что надо.

— Но ты ведь инициатор этого дела, — улыбнулся Петр Петрович. — За это тебе честь и хвала. А мы люди, как говорится, старой формации, нас не грех было бы и попросить иной раз.

— Вы правы, Петр Петрович, — смутился Доронин. — Не учли этого как-то…

— Вот то-то, не учли! А надо было бы учесть, — добродушно рассмеялся Рощин. — Ну, да я не к тому этот разговор завел, чтобы вы меня упрашивали. Я не себя имею в виду. Но, между прочим, прошу внести в учебный план лектория и мою лекцию по теплотехнике на декабрь месяц.

Когда, пообедав, Доронин с Брежневым пробирались между столиков к выходу, Алексей легонько толкнул Сергея в бок локтем.

— Видал, что творится? А мы-то этого Петра Петровича заядлым консерватором считали. Сказать по совести, я ведь думал, что он на лекторий ходит затем только, чтобы каверзные вопросы задавать.

— Не понимаю, чему ты удивляешься, Алексей! — сказал Доронин. — У старика два сына на фронте…

Миновав многочисленные запасные пути и перебравшись через несколько составов, Доронин с Брежневым увидели свой локомотив. Навстречу им из паровозной будки спускался кочегар Телегин.

— Случилось что-нибудь, Никифор? — озабоченно спросил Доронин, дивясь возбужденному виду обычно флегматичного Телегина.

— Угля нам на складе паршивого дали, Сергей Иванович, — с досадой ответил Телегин. — В момент всю колосниковую решетку зашлакует.

— Что они, подвести нас хотят, что ли! — проворчал и Брежнев, взбираясь вслед за Дорониным на паровоз. — Мы ведь дежурному слово дали тяжеловесный состав взять. Как же на таком угле вывезем его?

— Постой, Алексей, не шуми бестолку, — недовольно заметил Сергей, посмотрев на тендер через дверное отверстие контрбудки. — Не весь же мы уголь сожгли, которым в Воеводино заправились?

— Оставалось немного, — ответил Телегин, разгребая лопатой только что погруженную бурую массу угля.

— Не хватит его даже мало-мальски сносную смесь приготовить, — хмуро добавил Брежнев.

Доронин ничего не успел ему ответить, так как в это время подошел к паровозу дежурный по станции и крикнул:

— Эй, есть тут кто?

Сергей спустился с тендера в будку и выглянул в окно. К его удивлению, дежурный был не один: с ним рядом стоял Петр Петрович Рощин.