Эрик Эмблер - Эпитафия шпиону. Причина для тревоги

Я пролистал блокнот. Остальные страницы оказались пустыми. Странно. Зачем записывать памятку о встрече в блокнот, который редко используется? Если предположить, что имя Вагаса и дата 30 декабря связаны с остальным текстом, тогда кто такой С.А. Брага из Турина и что все это значит? Похоже, у Фернинга были какие-то дела с Вагасом. Эта гипотеза не очень-то вязалась с моим представлением — правда, основанным исключительно на словах самого генерала — о взаимоотношениях Вагаса с Фернингом.

Сложив листок, я спрятал его в бумажник. И опять пожалел, что ничего не знаю о Фернинге. Интересно, каким он был? По словам Пелчера, нервным и чувствительным. А если верить Вагасу, то «платоником и реалистом», питавшим слабость к балеринам. В британском консульстве его назвали «приятным». Разумеется, мне не было никакого дела до личности Фернинга — просто разбирало любопытство.

Я запер дверь и начал спускаться по лестнице. В темноту площадки четвертого этажа из приоткрытой двери падал луч света. Я пересек его и уже ступил на следующий лестничный пролет, когда дверь распахнулась и из нее вышел мужчина. Я обернулся. Мужчина стоял спиной к свету, и в первое мгновение я его не узнал. Потом он заговорил. Это был американец.

— Эй, господин Марлоу.

— Добрый вечер.

— Что-то вы засиделись на работе.

— Много дел. Вы тоже не торопитесь домой.

— Вы обо мне слишком хорошо думаете. Я ждал междугороднего звонка. Может, пропустим по стаканчику?

Мне вдруг захотелось общества человека, говорящего по-английски.

— Я собирался поужинать. Составите мне компанию?

— С удовольствием. Только запру дверь, если вы не возражаете. Хотя здесь, — продолжал он, поворачивая ключ в замке, — совершенно не важно, запираете вы дверь или нет. У консьержки есть запасной ключ. Главное, не оставлять ничего личного или ценного, что она может стянуть.

Я пытался прочесть на двери название его фирмы, но американец выключил свет. Однако на стене у лестницы должна была висеть табличка. Прикурив, я незаметно взглянул на нее при свете спички.

— Витторио Сапони, агент, — послышался голос у меня над ухом, — хотя мое имя Залесхофф, Андреас П. Залесхофф. Нет смысла спрашивать меня, где теперь старый господин Сапони, потому что парень мертв, и мне это неизвестно. Я купил бизнес у его сына. Ужинать идем?

В гаснущем свете спички я увидел пристально и с любопытством разглядывавшие меня голубые глаза. Я улыбнулся ему, и мы стали ощупью спускаться по лестнице.

По его предложению мы пошли в большой ресторан, который располагался в подвале рядом с площадью Обердан. Под низким потолком висели густые клубы табачного дыма, звук оркестра в углу зала тонул в гуле голосов.

— Шумно, — кивнул Залесхофф, — но еда немецкая и довольно приличная. Единственное спасение, когда вам надоест паста. Вы здесь только три дня, так?

— Да, приехал в понедельник. Кстати — прошу прощения за любопытство, — что вы продаете?

— Марокканскую парфюмерию, чешские ювелирные изделия и французские велосипеды.

— И как бизнес?

— Никак. — Я растерялся, но американец продолжил, не дожидаясь ответа: — Знаете, Марлоу, тут нет даже намека на бизнес. Я искал нефть в Югославии, прежде чем приехать сюда. Нашел много газа и массу признаков нефти, однако в конце концов решил, что дело не прибыльное, и продал все правительству. Три недели спустя забили нефтяные фонтаны… Я приехал сюда и купил эту контору у наследников умершего В. Сапони. Бухгалтерские книги выглядели вполне прилично. И, только выложив кровные доллары, я обнаружил, что деловая репутация агентства умерла вместе со стариком, а молодой Сапони переводил всю оставшуюся прибыль в свой карман.

— Это плохо.

— Да уж, ничего хорошего. К счастью, у меня есть другие контакты. И все равно я дал себе обещание в ближайшее время побеседовать по душам с молодым Сапони. — Подбородок американца выдвинулся вперед, лицо приобрело свирепое выражение. — Не желаете купить французский велосипед?

Я рассмеялся:

— Боюсь, у меня не будет времени для велосипедных прогулок. На пятом этаже накопилось много работы.

Залесхофф кивнул:

— Я так и думал. Ваше начальство в Вулвергемптоне слишком долго тянуло с новым назначением.

— Вы были знакомы с Фернингом, да, господин Залесхофф?

Кивнув, он принялся катать между пальцами сигарету.

— Был. А что вас интересует?

— О, ничего особенного.

— Есть какая-то конкретная причина для любопытства? — непринужденно спросил американец.

— Нет, просто слишком много людей хотят знать, был ли я с ним знаком. Даже полиция интересовалась.

— Полиция! На них не нужно обращать внимания.

— Это не так просто. Мне почти все утро пришлось провести в полицейском участке. — Я довольно желчно рассказал о своей встрече с синьором капитаном. Американец слушал, никак не комментируя. Когда я закончил, принесли заказанные блюда.

Мы ужинали в молчании. Честно говоря, еда меня интересовала больше, чем разговор. Похоже, это устраивало и моего компаньона. Один раз я заметил, что он задумчиво рассматривает скатерть, не донеся вилку до рта. Наши взгляды встретились, и Залесхофф улыбнулся.

— На скатерти пятно от супа, формой в точности повторяющее Южную Америку, — объяснил он, хотя его мысли явно были заняты не пятном от супа, которое, по моему мнению, больше напоминало остров Уайт. Я связал задумчивость американца с усопшим Витторио Сапони.

— Пожалуй, закажу себе бренди к кофе, — сказал я.

— Вы уже пробовали «Стрегу»?

— Думаю, лучше оставить это удовольствие на потом. Мне хочется бренди. Присоединитесь?

— Спасибо. — Американец на секунду задержал на мне взгляд. — А кто еще спрашивал вас о Фернинге?

— Человек, называющий себя генералом Вагасом.

— Тип, похожий на игрушечную лошадку?

Я рассмеялся:

— Точно. Вероятно, он югослав. Приглашает меня на следующей неделе пообедать вместе с ним и женой. Вы что-нибудь о нем знаете?

— Почти ничего. — У Залесхоффа был какой-то рассеянный вид. Он меня почти не слушал. Потом вдруг щелкнул пальцами, и его лицо осветилось торжеством. — Есть!.. Знаете, Марлоу, как бывает, когда вы что-то где-то потеряли, но не можете вспомнить что и где?.. Так вот я вспомнил: в моей конторе есть фотография Фернинга. Хотите взглянуть?

Такой внезапный интерес меня несколько смутил.

— Ну… да. Взгляну как-нибудь. Может, завтра.

— Завтра? — изумился он. — Никаких завтра! Когда уйдем отсюда, вернемся в контору. У меня там припрятана бутылка бренди. Настоящего. Не чета этому.

— Неловко вас беспокоить… — В любом случае у меня не было никакого желания возвращаться на виа Сан-Джулио в такой поздний час.

Но американец был непреклонен.