Джон ле Карре - Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник)

Наступила очень продолжительная пауза.

– Прости, Сэра, но мне теперь придется как-то все уладить. Я перезвоню тебе позже.

Когда она наконец ответила, он услышал в ее голосе те же нотки отстраненности и равнодушия, которые звучали, когда она предложила ему самому собрать свои вещи в дорогу.

– Ты забрал чековую книжку. Я осталась без денег.

Эвери пообещал прислать ее.

– У нас есть машина, – добавил он. – Специально для таких целей. С водителем.

Уже вешая трубку, он услышал ее последнюю реплику:

– А я думала: у вас много машин.

Он влетел в кабинет Леклерка. Рядом с хозяином за столом стоял Холдейн во все еще мокром от дождя плаще. Они склонились над какой-то папкой. Страницы досье пожелтели и местами порвались.

– Тело Тейлора! – выпалил Эвери с порога. – Оно в лондонском аэропорту. Вы устроили из этого какой-то бардак. К Сэре приходили! К ней заявились посреди ночи!

– Минуточку! – остановил его Холдейн. – Вы не имеете никакого права врываться сюда подобным образом, – сказал он злобно. – Придется подождать.

Было очевидно, что на Эвери ему сейчас наплевать. Он вернулся к просмотру страниц папки и на вошедшего больше даже не взглянул, но пробормотал:

– Какой-то проходной двор! – А потом заговорил, обращаясь к Леклерку: – Как я понял, Вудфорд уже добился немалого прогресса. У нас есть инструктор рукопашного боя. Кроме того, у него имеется адрес инструктора-радиста. Одного из лучших в своем деле. Я его помню. Кстати, заправка и гараж называются «Король червей». Дело явно процветает. Мы навели справки в банке. Они нам охотно помогли, хотя и не вдаваясь в подробности. Он не женат, но имеет репутацию настоящего бабника, что типично для поляка. Политикой не интересуется, каких-то хобби не имеет. Долгов не наделал. Жалоб на него не поступало. В целом производит впечатление обычного ничтожества. Хотя все считают, что механик он хороший. А что до характера… – Он пожал плечами. – Что мы вообще знаем о людских характерах?

– Но все-таки, что о нем говорят? Невозможно, черт возьми, прожить в одном районе пятнадцать лет, чтобы на тебя вообще не обращали внимания. И потом, был ведь еще этот бакалейщик. Как его? Сметвик. Он жил у него после войны.

Холдейн позволил себе легкую улыбку.

– Они вспоминают, что он был хорошим и очень вежливым работником. Кого ни спроси, все подчеркивают его вежливость. А из привычек помнят только одну: он любил стучать теннисным мячиком о стенку на заднем дворе.

– Ты наведался в гараж?

– Разумеется, нет. Я к нему пока и не приближался. Хочу поехать туда сегодня вечером. Теперь понятно, что выбора у нас нет. А он все-таки значится в нашей картотеке уже двадцать лет.

– Есть еще что-то, нуждающееся в проверке?

– Нам придется подключить к другим делам Цирк.

– Тогда пусть Джон Эвери займется мелкими деталями. – Леклерк, казалось, напрочь забыл, что Эвери тоже находится в комнате. – Что до Цирка, то их я могу взять только на себя.

Его внимание внезапно привлекла новая карта на стене – подробный план Калькштадта с четко обозначенным городским собором и железнодорожной станцией. Рядом висела более старая карта Восточной Европы. Ракетные базы, существование которых уже было в точности установлено, теперь были наглядно связаны с предполагаемой базой к югу от Ростока. Маршруты подвоза снаряжения, точки, где, возможно, находились командные пункты, вспомогательные объекты и армейские подразделения – все было соединено в единую схему тонкими синими шерстяными нитями, натянутыми с помощью кнопок. Сразу несколько таких нитей упиралось в Калькштадт.

– Хорошо сделано, верно? Сэндфорд славно потрудился прошлым вечером, – сказал Леклерк. – По этой части он большой мастер.

На его столе лежала новенькая указка из светлого дерева, похожая на огромную заколку для волос, к концу которой была привязана для удобства петля из ленты, какими судебные юристы обычно завязывают сзади свои парики. Был там и новый телефон. Зеленый и более современный, чем тот, что поставили Эвери, с надписью: «Разговоры по этой линии НЕ защищены от прослушивания».

Какое-то время Холдейн и Леклерк разглядывали карту, сверяясь с телеграммами в папке, которую Леклерк держал открытой перед собой, как мальчик из церковного хора держит псалтырь.

Потом Леклерк все же повернулся к Эвери:

– Ну, что там у вас, Джон?

Теперь ему дозволялось открыть рот.

Он почувствовал, как его гнев стихает. Ему хотелось поддерживать в себе злость, но она растворялась. Ему хотелось возмущенно выкрикнуть: «Как вы посмели вмешивать в свои делишки мою жену?» Он был бы рад потерять контроль над собой, но не мог. Его глаза тоже были прикованы к карте.

– Ну, мы вас слушаем.

– Полиция приезжала к Сэре. Ее разбудили посреди ночи. Двое мужчин. Там еще была ее мать. Они явились по поводу тела в аэропорту. Тела Тейлора. Им было известно, что его паспорт подложный, и они решили, что она как-то к этому причастна. Они подняли ее с постели, – добавил он уже совсем робко.

– Нам все об этом доложили. Приняты необходимые меры. Я пытался вам об этом сказать, но вы не давали мне такой возможности. Таможня уже выдала тело.

– Но нельзя было втягивать в это Сэру. И вообще мы наделали ошибок.

Холдейн резко вскинул голову.

– Что вы имеете в виду?

– Мы не компетентны самостоятельно справляться с подобными делами, – ответил Эвери довольно-таки дерзко. – Нам не следовало заниматься этим самим. Надо было отдать все в руки Цирку. Смайли или кому-то другому. Они готовы, а мы – нет. – Он собрался с духом, чтобы продолжить: – Я вообще не верю этому докладу. Я не верю, что в нем сообщается правда! Не удивлюсь, если окажется, что того перебежчика на самом деле никогда не существовало, а Гортон все выдумал от первого до последнего слова. И я не верю, что Тейлора убили.

– Это все? – строго спросил Холдейн. Вот он разозлился не на шутку.

– Я больше не желаю иметь к этому никакого отношения. Я говорю об операции. Потому что она бессмысленна. – Он посмотрел на карту, потом на Холдейна и рассмеялся с несколько глуповатым видом. – Все то время, пока я там гонялся за духом мертвеца, вы преследовали живого человека! Как же вам просто живется, на вашей фабрике снов… Но ведь речь идет о людях, о конкретных человеческих судьбах!

Леклерк слегка коснулся руки Холдейна, как бы говоря, что справится сам. При этом он с виду оставался совершенно спокоен. Вероятно, он был даже рад воочию увидеть симптомы болезни, которую диагностировал раньше.

– Идите в свой кабинет, Джон. У вас просто нервный срыв.

– Да, но что мне сказать Сэре? – в отчаянии спросил он.

– Скажите, что больше ее никто не побеспокоит. Произошла ошибка… Словом, скажите что угодно. А пока пойдите, съешьте чего-нибудь горячего и возвращайтесь через час. Пища в самолетах никуда не годится. А потом мы все выслушаем вашу историю целиком. – Леклерк улыбался той же натянутой и пустой улыбкой, какая играла на его устах, когда он фотографировался с мертвыми теперь пилотами. Когда Эвери уже подошел к двери, он услышал, как его негромко позвали по имени. Позвали мягко, почти с нежностью. Он остановился и обернулся.