Джон ле Карре - Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник)

– Да, если захотите.

Света было так мало, что он не сразу сумел как следует разглядеть ее. Но постепенно она из тени превратилась в живого человека. Ей было лет восемнадцать – высокая и широкая в кости, хорошенькое личико, которое портила только плохая кожа. Того же возраста, что и мальчишка-солдат. Даже, быть может, чуть старше.

– А вы здесь кто? – спросил он.

Она промолчала.

– В смысле чем здесь занимаетесь?

Она взяла его стакан и отхлебнула джина, настороженно глядя на него поверх края стекла, как это делают красавицы в кино. Потом медленно поставила стакан на стол, не сводя глаз с Лейсера, и неожиданно прикоснулась сбоку к его волосам. Ей, видимо, казалось, что ее жесты имеют для него какой-то смысл. Но Лейсер лишь спросил:

– И давно вы здесь?

– Два года.

– И что же вы делаете?

– Сделаю все, что вы захотите, – ответила она совершенно серьезно.

– У вас бывает много работы?

– Ни черта. Здесь никого не бывает.

– А молодые парни?

– Очень редко.

– Солдаты?

Она ответила не сразу:

– Иногда солдаты. А вам известно, что задавать такие вопросы запрещено?

Лейсер отпил еще «штайнхегера» прямо из горлышка бутылки.

Она взяла его стакан и принялась вертеть в руке.

– Что творится в этом городе? – спросил он. – Я хотел приехать сюда шесть недель назад, но меня не пустили. Сказали, что Калькштадт, Лангдорн и Волькен – все закрыты. Что тогда здесь происходило?

Она кончиками пальцев стала ласкать его руку.

– Что здесь происходило? – повторил он вопрос.

– Никто ничего не закрывал.

– Да ладно врать-то, – рассмеялся Лейсер. – Они меня и близко сюда не подпустили, говорю же вам! Патрули на всех дорогах сюда и в сторону Волькена. – А сам думал: двадцать минут девятого, всего два часа до первого сеанса связи.

– Ничего не было закрыто, – возразила она и внезапно с любопытством спросила: – Значит, вы приехали с запада? Долго шли по дороге. Примерно такого, как вы, сейчас разыскивают.

Лейсер поднялся.

– Мне лучше пойти в то общежитие. – Он положил на стол деньги.

Девушка прошептала:

– У меня есть своя комната. В новом жилом доме позади Фриденсплатц. Там живут рабочие. Им на все плевать. Я делаю, что хочу.

Лейсер помотал головой и, взяв свой багаж, направился к двери. Она по-прежнему смотрела на него, и он знал: она его подозревает.

– До свидания, – сказал он.

– Я никому ничего не скажу. Возьми меня с собой.

– Я заказал «штайнхегер», – пробормотал Лейсер. – Мы с тобой ни о чем не разговаривали. Ты все время слушала музыку.

В этот момент им обоим стало страшно.

– Да, я слушала музыку, – повторила за ним девушка. – Все время.

– И эти города не закрывали, ты уверена? Лангдорн, Волькен, Калькштадт. Шесть недель назад?

– Зачем кому-то могло понадобиться их закрывать?

– Даже железнодорожную станцию?

– Про станцию я ничего не знаю, – ответила она, а потом заговорила очень быстро: – Но район действительно закрывали на три дня в ноябре. Никто не знает почему. И приезжали русские военные. Человек пятьдесят. Их расквартировали в городе. Примерно в середине ноября.

– Пятьдесят? А какая-нибудь техника?

– Только грузовики. По слухам, к северу отсюда проходили учения. Останься у меня на эту ночь! Или разреши пойти с тобой. Я пойду куда угодно.

– Какого цвета у них были погоны?

– Не помню.

– Откуда их прислали?

– Это были новобранцы. Некоторые из самого Ленинграда. Двое братьев.

– А куда они отправились потом?

– На север. Послушай, никто ничего не узнает. Я не из болтливых. И я тебе позволю все, что захочешь.

– В сторону Ростока?

– Да, они сказали, что едут в Росток. Но нам запретили об этом рассказывать. Люди из партийного комитета специально обходили все дома.

Лейсер кивнул. Его прошиб пот.

– До свидания, – сказал он еще раз.

– А если завтра? Завтра вечером? Я сделаю все очень хорошо. Что только пожелаешь.

– Возможно. Никому ничего не говори, поняла?

Она закивала в ответ.

– Не скажу. Мне нет ни до чего дела. Спроси, как найти Хоххауз позади Фриденсплатц. Квартира номер девятнадцать. Приходи в любое время. Я открою дверь. Только звони два раза. Тогда соседи будут знать, что это ко мне. Денег не надо. Будь только очень осторожен. Кругом рыщет полиция. Под Вильмсдорфом убили молодого пограничника.

Он легко нашел рыночную площадь, потому что к ней, казалось, сходились все улицы города. Отсюда было легче искать колокольню церкви и общежитие. В темноте он различал фигуры поспешно проходивших мимо людей. На многих было нечто похожее на мундиры и военные фуражки, оставшиеся, видимо, еще со времен войны. Иногда в свете тусклых уличных фонарей ему удавалось мельком разглядеть лица, и он искал в их замкнутых безрадостных чертах нечто, что мог бы возненавидеть. Он даже пытался мысленно подстегивать себя: ты должен ненавидеть, например, вот этого – он как раз подходит по возрасту. Но и эти мысли не пробуждали в нем ожидаемых эмоций. Вероятно, в другом городе, в ином месте он найдет тех, кого сумеет возненавидеть. Здесь почему-то не получалось. Эти были либо старыми, либо вообще никакими. Бедными и одинокими, как он сам. Он вдруг без всякой причины вспомнил вышку на границе, свою мастерскую после одиннадцати вечера, момент, когда он заколол пограничника, совсем еще юного. Даже моложе, чем Эвери.

* * *

– Он уже должен быть там, – сказал Эвери.

– Верно, Джон, он уже должен был туда добраться. Остался всего час. «Остался последний рывок…» – Он попытался запеть, но его никто не поддержал.

Они молча смотрели друг на друга.

– Слышали что-нибудь об «Эйлиес-клубе»? – неожиданно спросил Джонсон. – Что рядом с Вилльерс-стрит? Там собираются многие из нашей прежней команды. Вам надо зайти туда как-нибудь вечерком, когда вернемся домой.

– Спасибо, – сказал Эвери. – Я с удовольствием зайду.

– Там особенно хорошо под Рождество, – продолжал Джонсон. – Мое любимое время. Народу собирается больше обычного. Кое-кто даже специально надевает мундиры.

– Звучит заманчиво.

– А в Новый год они устраивают семейное торжество. Вы могли бы прийти вместе с женой.

– Отлично.

– Или с какой-нибудь подружкой, – подмигнул ему Джонсон.

– У меня нет подружек, кроме Сэры, – сказал Эвери.

Зазвонил телефон. Леклерк поднялся, чтобы снять трубку.

Возвращение

Лейсер поставил рюкзак и чемодан на пол и оглядел стены. Электрическая розетка располагалась рядом с окном. Замка в двери не было, и ее пришлось подпереть стулом. Сняв ботинки, он лег на кровать. Вспомнил прикосновения пальцев девушки к своей руке, нервные подергивания ее губ. Но припомнил и лукавый взгляд из полумрака, следивший за ним, и ему оставалось только гадать, как скоро она его выдаст.