Джон ле Карре - Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник)

– Основа позиции товарища Мундта заключается в том, – начал он мягким, не лишенным приятных модуляций голосом, – что, во-первых, Лимас лжет, а во-вторых, что товарищ Фидлер либо по злому умыслу, либо по недомыслию и неосторожности позволил вовлечь себя в заговор, призванный нарушить нормальную деятельность Абтайлунга и, таким образом, дискредитировать органы безопасности нашего социалистического государства. Мы не оспариваем того факта, что Карл Римек был британским шпионом, – на это указывают многочисленные улики. Но мы категорически отрицаем, что Мундт состоял в его сообщниках и получал деньги за предательство дела партии. Мы заявляем, что нет ни малейших объективных доказательств этого, а товарищ Фидлер отравлен жаждой власти, которая лишила его способности мыслить рационально. Мы утверждаем, что с того дня, когда Лимас вернулся из Берлина в Лондон, он намеренно стал играть роль, симулируя быстрый распад своей личности. Его пьянство, денежные долги, нападение на торговца на глазах у публики и постоянные антиамериканские выпады – все это было направлено на то, чтобы привлечь к себе внимание Абтайлунга. Мы полагаем, что британская разведка целенаправленно опутала товарища Мундта клубком всевозможных косвенных улик: размещение денежных средств в иностранных банках, снятие которых со счетов совпадало с датами визитов Мундта в ту или иную страну, сведения, полученные из якобы случайного разговора с Питером Гилламом, тайная встреча шефа британских спецслужб с Римеком, в ходе которой обсуждались вопросы, оставшиеся тайной для Лимаса, – все это выстроилось в цепочку иллюзорных доказательств. А товарищ Фидлер, на чьи тщеславные амбиции сделали точную ставку в Лондоне, воспринял их всерьез, став участником чудовищного плана компрометации – или, если называть вещи своими именами, убийства, потому что товарищу Мундту грозит смертная казнь, – одного из самых бдительных защитников нашей республики.

Скажите, разве подобный дерзкий план не вписывается в долгую историю подрывной деятельности, саботажа и похищения людей британскими империалистами? Их подвигло на его осуществление еще и отчаяние, ведь с построением оборонительной стены проникновение западных шпионов на нашу территорию было взято почти под полный контроль. И мы чуть не стали жертвой заговора: в лучшем случае товарищ Фидлер повинен в очень серьезной ошибке, а в худшем – он сознательно вступил в союз с агентами империализма, чтобы подорвать устои безопасности государства рабочих и пролить невинную кровь.

Мы тоже располагаем свидетелем, – обратился он к членам трибунала. – Да, у нас есть свидетель. Потому что разве можно себе представить, чтобы столь умный человек, как товарищ Мундт, даже не подозревал о коварном заговоре Фидлера? Неужели вы могли бы в это поверить? Уже несколько месяцев, как ему известно о тех бредовых замыслах, которые вынашивало больное воображение Фидлера. Ведь товарищ Мундт лично дал согласие на первоначальный контакт с Лимасом в Лондоне: можно ли поверить, что он пошел бы на столь откровенный риск, если бы сам был в чем-то замешан?

И когда в президиум поступили копии первых протоколов допросов Лимаса в Гааге, неужели кто-то посчитал, что товарищ Мундт оставит их без внимания и не изучит? Затем, когда Лимаса уже доставили в нашу страну и Фидлер лично занялся его допросами, а отчеты от него перестали поступать вообще, неужели же товарищ Мундт легкомысленно списал это на забывчивость Фидлера, не догадываясь о его реальных намерениях и ничего не предприняв, чтобы быть в курсе происходившего? Когда были получены первые рапорты Петерса из Гааги, Мундту достаточно было всего лишь взглянуть на даты посещений Лимасом Копенгагена и Хельсинки, чтобы понять: он имеет дело с расставленной на него ловушкой. Лимас подослан с исключительной целью дискредитировать его – Мундта. Даты действительно совпадали по времени с поездками в Данию и Финляндию самого Мундта. Именно поэтому они и были выбраны в Лондоне. Подобным же образом Мундту стали известны и «некоторые другие указания», о которых здесь упомянул Фидлер, – прошу вас запомнить это. Мундт ведь тоже вел неустанный поиск вражеского агента в рядах Абтайлунга…

Со времени прибытия Лимаса на территорию демократической Германии Мундт имел возможность с большим интересом следить, как Лимас подпитывает подозрения Фидлера – где намеками, где смутными показаниями, – никогда не играя в открытую, как вы понимаете, никогда не перегибая палку, но делая свое черное дело с удивительным мастерством и утонченностью. А почва к тому времени была уже основательно подготовлена другими… Как, например, история о том человеке в Ливане, чудесным образом появившемся, чтобы дать в руки Фидлера еще одно подтверждение существования в недрах Абтайлунга высокопоставленного шпиона…

Все было выполнено на высочайшем уровне. Этот план мог – и все еще способен – обратить тяжелое поражение, которое британцы потерпели с потерей Карла Римека, в их потрясающую победу.

Однако пока британская разведка при содействии Фидлера строила козни с целью его устранения, товарищ Мундт принял свои меры предосторожности.

Мундт распорядился, чтобы в Лондоне провели тщательное расследование. Он в мельчайших подробностях изучил двойную жизнь, которую Лимас вел в Бэйсуотере. Ему нужно было найти, быть может, крайне незначительную, чисто человеческую ошибку в схеме, разработанной с почти сверхчеловеческой точностью. Где-то, рассуждал он, Лимас мог чуть сбиться на своем долгом пути к одичанию и оставить след, который позволил бы усомниться в реальности его бедности, пьянства, саморазрушения и, что очень важно, полнейшего одиночества. Ему необходим был компаньон, вероятно любовница, потому что невозможно справиться с неодолимым стремлением к теплу другого человека, желанием излить душу, положив голову на чью-то грудь. И знаете, товарищ Мундт оказался абсолютно прав. Лимас – этот искушенный разведчик, опытнейший манипулятор людьми, совершил столь элементарную ошибку, проявил настолько свойственную простому человеку слабость… – Он улыбнулся. – Вы скоро услышите показания свидетеля, но не сейчас. Свидетеля доставили сюда по просьбе товарища Мундта. И это оказалось наилучшей мерой предосторожности с его стороны. Чуть позже свидетель будет вам представлен. – На его лице появилось почти игривое выражение, словно он хотел заранее подготовить публику к занятному зрелищу. – А пока, с вашего разрешения, я хотел бы задать несколько вопросов нашему почти невольному на первый взгляд свидетелю обвинения. Мистеру Алеку Лимасу.

– Скажите, – начал он, – вас можно назвать обеспеченным человеком?