Питер Джеймс - Шпионский тайник

Я устал как собака и хотел только одного: убраться из участка и завалиться в постель. Я вышел на улицу, вдохнул холодный воздух, посмотрел на пар, вырывающийся из-под крышки люка, и прислушался к далекому шуму машин и завыванию сирен. Мир и покой. Темнело. Кое-где уже зажглись лампы, остальные мигали, силясь сделать то же самое. Сампи, наверное, уже у себя, вернулась после ланча с братом, невесткой и тремя их детьми – у них был дом в Мамаронеке. Нормальная рутина нормальной жизни.

У тротуара остановилась машина с четырьмя здоровенными копами. Вид у них был настороженный. Странно, но иногда что-то такое можно определить всего лишь по теням или силуэтам. Один из тех, что сидели сзади, вышел и открыл мне дверцу, потом сел сам. В результате я оказался аккуратно зажатым между двумя парнями в форме. Такими большими и уютными. Я откинулся на спинку засаленного винилового сиденья, вдохнул запах пластика и несвежих сигарет, свойственный большинству американских машин, и прислушался к тяжелому шороху шин, производимому всеми американскими машинами. Я расслабился и уже собрался потрепаться со своими спутниками, когда что-то твердое и тонкое проскользнуло между моими бедрами и решительно уперлось в мое правое яйцо.

– Даж ни птайсь.

Что, по их мнению, я мог попытаться? Не знаю. Даже если бы они вдруг потеряли сознание, выбраться из машины я смог бы, только просверлив дыру в крыше. Расслабленность улетучилась, я мгновенно взбодрился, но ощущал давящую, опасную усталость, и это не сулило ничего хорошего.

Одна моя половина испытывала мучительный соблазн не беспокоиться, не пытаться выяснить, кто они такие, куда меня везут и какие у них планы, а просто вырубиться, дать им сделать что они хотят, и, как говорится, пусть будет что будет.

Другая же половина, та, что три десятка лет не позволяла мне сыграть в ящик, ни о чем таком и слышать не желала. И в глубине души я был этому рад.

«Познай врага своего», – говорит Библия. В течение восемнадцати месяцев интенсивной подготовки в Хайленде шесть лет назад мне часто говорили то же самое. Я изучал их, слушал их треп: ничего особенного – у спецов в разговорном отделе яичница вместо мозгов; главная тема – какой поворот, первый, второй или третий, ведет к Генри-Хадсон-Парквей. Считать до трех там умели.

Эти были головорезами. Четыре здоровенных наемных головореза. И что-то подсказывало, что они не ошиблись, взяв меня. Я уже почти слышал шум бетономешалки в багажнике, готовившей быстросохнущий бетон для пары тесных ботинок девятого с половиной размера.

Сквозь волоски в ноздрях головореза справа я видел далекие огни Бронкса. Мы ехали по западному берегу Гудзона, вдоль живописного Пэлисейдс-Парквей, мимо аккуратно подстриженных лужаек, аккуратно подрезанных кустиков и аккуратно выкрашенных указателей к аккуратно расположенным красивостям – все для того, чтобы показать, как богат и успешен штат Нью-Джерси по сравнению с задрипанным соседом на другом берегу глубокой-глубокой реки. И сегодня она казалась еще глубже, чем всегда.

Кольнуло в задницу. То, что в начале поездки ощущалось как небольшой комочек, теперь причиняло боль, становившуюся все острее с каждой новой неровностью. Я сидел на чем-то колючем. Эта боль вместе с тычками в интимные части тела начинала меня раздражать.

Впереди затрещала рация.

– Браво-Дельта, на свадьбу успеваешь?

– Браво-Дельта забрал жениха, – ответил сидевший впереди громила.

Некоторое время рация только потрескивала и попискивала, как делают все рации, потом голос сообщил:

– Понял, Браво-Дельта. Выезжаем за невестой. До встречи у церкви.

– Все так, – сказал громила.

Чтобы понять, кого они называют невестой, сильно напрягаться не приходилось, но сидящий впереди тип – зубы у него выглядели так, словно подверглись атаке термитов, а изо рта воняло, словно он всю ночь пил из водосточной трубы, забитой дохлыми летучими мышами, – повернулся, явив помещавшуюся ниже шляпы и выше шеи жутковатую коллекцию шрамов, вмятин, пятен и фурункулов, и пояснил:

– Это про твою шлюшку, милый.

Сей перл английской лексики окончательно рассеял опасения насчет того, что меня взяли по ошибке. Вот только боль в заднице ничуть не ослабла, и общее самочувствие нисколько не улучшилось. Я по-прежнему не знал, кто они такие и чего хотят, – получить труп, или источник информации, или же все вместе. Большого желания идти им навстречу я не испытывал, однако в свете сложившейся ситуации – если в ближайшее время не сделать умный ход – мое мнение не слишком много значило.

Мы свернули с Парквей на Западную Девятую и выскочили на пролегавшее через лесистую местность двухполосное шоссе. Пошел дождь, пока еще легкий, он уже стучал по крыше резко и сильно. Этот хлесткий звук мне доводилось слышать раньше при такой же примерно, как сегодня, температуре – колючий, леденящий дождь, едва ли не самый опасный из всех. Водителю он видится обычным дождиком – так оно и есть, да только при встрече с землей вода обращается в лед, и уже через несколько секунд дорога становится катком. В зимнее время это явление – обычное дело для северо-восточных прибрежных штатов. Вести машину по обледеневшей дороге трудно и страшновато. Судя по сдавленным проклятиям и снижению скорости, водитель осознал опасность. Пока идет дождь – пусть даже идти он будет и не долго, – о шофере можно не беспокоиться.

Я постарался сосредоточиться на стволе, клином застрявшем у меня между ног. «Смит-и-вессон» 44-го калибра или дешевая подделка, состряпанная каким-нибудь подпольным умельцем? В любом случае эта штука была сродни ручной гаубице и могла запросто вынести мои коронные регалии через сиденье и днище машины. Имея дело с подделкой, нужно прежде всего беспокоиться из-за спускового механизма, весьма ненадежного и чересчур чувствительного к малейшему движению, что вполне устраивало сидевшего впереди громилу. Для таких типов не важно, где и когда пульнуть, – лишь бы пулять почаще, сохраняя свое место в платежной ведомости хозяина.

Верзила справа от меня беззаботно таращился в окно. Его коллега впереди вытирал запотевшее ветровое стекло. За стеклом, далеко впереди, горел зеленый глаз светофора. Между нами и светофором мигали задние огни большого грузовика, скорее всего, тягача с прицепом. Мы катились вниз, причем слишком быстро, учитывая состояние дорожной поверхности.

Громила на переднем сиденье включил радиоприемник, который тут же разразился коммерческим джинглом. Потом музыка оборвалась, и бойкий, веселый голос взялся рассказывать, какими мерзкими, паршивыми, гнусными мужьями мы все будем, если не бросим прямо сейчас все и не займемся установкой в доме дренажной системы «Уэмтрэш», которая намного облегчит жизнь наших жен. Поскольку ни один из моих спутников не проронил ни звука, я решил, что они, должно быть, обдумывают преимущества означенной системы.