Джек Хиггинс - Дождь над Гамбургом

Шавасс едва подавил безумное желание рассмеяться в полный голос.

— Как тебя зовут, либлинг?

— Гизела, — ответила та. — Я одна из здешних сестер.

— Тогда, наверное, ты сумеешь мне помочь. Слушай: я ищу одного своего приятеля. Сегодня рано утром его привезла «скорая» прямо с Хауптбаннхоффа.

— Тогда это должен быть мужчина из двенадцатого номера, что на первом этаже, — ответила Гизела. — Его держат взаперти. Карл, старший медбрат, говорит, что он по-настоящему безумен.

— В том-то и беда, — посетовал Шавасс. — Все так говорят, но на самом деле — ничего подобного. А мне не позволяют с ним встретиться. Вот почему я сделал, как бы это выразиться — неофициальную попытку.

Девушка критически осмотрела Пола.

— А знаете, вы очень даже симпатичный в каком-то смысле.

— Это мне говорили, — ответил Шавасс и потянулся к ручке двери.

Но она обвила его шею руками и крепко поцеловала, прижимаясь к нему своим податливым телом. Когда Пол начал высвобождаться, Гизела горячо прошептала:

— В одиннадцать тридцать я заканчиваю работу. В эту неделю я в вечернюю смену.

— Прости, Гизела, — вздохнул Шавасс. — Это все хорошо, но с другом мне необходимо повидаться прежде, чем закончится демонстрация кинофильма. Так, значит, номер двенадцатый?

Он выбрался в коридор, сзади раздался чуть слышный шепот:

— Главное, берегитесь Карла. Он звереет, когда что-то ему не нравится, а вы нарушаете распорядок клиники.

Шавасс быстро прошел к лестнице и стал спускаться на первый этаж. До критического момента оставалось совсем немного, но не зная об этом, Пол подумал: как там Хардт. Вскоре ему представилась возможность самому это увидеть.

Дверь в двенадцатый номер оказалась открытой, а изнутри слышался не слишком приятный голос Штайнера:

— Я страшно разочарован, — говорил нацист. — Я-то надеялся встретить здесь нашего общего приятеля, герра Шавасса, хотя вы тоже можете нам пригодиться. Приношу извинение за то, что герр Мюллер отсутствует и не может приветствовать вас лично, но прошу вас не слишком беспокоиться по этому поводу. Думаю, что вполне могу обещать вам встречу с ним через весьма непродолжительное время. — Внезапно тон изменился, стал жестким и деловым. — А теперь поднимите руки повыше и — марш в коридор.

Шавасс сделал три шага назад по лестнице и прижавшись к стене, стал ждать. Первым в поле зрения появился Хардт с руками над головой, а затем и Штайнер. У него был «маузер» с каким-то слишком уж раздувшимся дулом, что говорило об эффективном глушителе. Эта штуковина осталась в качестве атавизма последней войны и широко применялась немецкой контрразведкой.

Шавасс позвал: «Штайнер», — и как только здоровенный немец развернулся в его сторону, выбил у него ногой пистолет и прыгнул вперед. «Маузер» ударился в стенку и шлепнулся на пол. Штайнер наклонился было, чтобы подобрать его, но Шавасс рубанул ребром ладони по его массивной шее. Полицейский уткнулся лицом в первую ступеньку лестницы.

Шавасс проскользнул в коридор, но Хардт предупреждающе крикнул: из распахнутой двери двенадцатого номера выбежал человек в белом халате.

Росту в нем было футов шесть с половиной, исполосованное шрамами лицо казалось загримированным для фильма ужасов, волос не было и в помине. Шавасс решил поднырнуть под него, но в тот же момент огромные ручищи сомкнулись на горле Пола.

Вспомнив предупреждение Гизелы, Шавасс догадался, что это и есть знаменитый Карл. Пол обмяк в чудовищных руках и плюнул немцу в лицо. Инстинктивно Карл ослабил захват, а Шавасс тем временем изо всей силы саданул его коленом в пах.

Карл зарычал от боли, но остался стоять. Левой рукой он сделал скользящее движение в сторону Хардта и того, буквально, размазало по стене. Правая же вновь потянулась к Шавассу. Пол перехватил ее и завернул назад, вывертывая кисть в японском захвате, налегая на нее всем телом. Карл заорал. Не отпуская его руки, Шавасс пробежал вместе с Карлом по коридору прямо к лестнице. За несколько футов до нее Пол выпустил Карла и изо всех сил толкнул его на перила. Карл снова заорал и перекинувшись через лестничную решетку, полетел вниз.

Когда его тело шлепнулось в мраморный пол холла, двери гостиной распахнулись, и раздался высокий и пронзительный женский вопль. Шавасс замешкался ровно настолько, чтобы схватить штайнеровский «маузер». Хардт уже стоял в конце коридора, нажимая кнопку вызова лифта. Двери распахнулись в тот момент, когда Шавасс подбежал к Хардту, и они запрыгнули внутрь. Через несколько секунд оба летели сквозь угрюмые подвалы котельной. В доме раздавался шум, крики, но приятели уже неслись через лужайку по направлению к стене.

Где-то сзади с шумом распахнулась дверь и послышались крики. Шавасс прыгнул в кусты; услышал, как приглушенно пукнул пистолет с глушителем и как пуля прошелестела в листьях над его головой. Пол рванул вперед.

Добежав до стены, Хардт сложил руки чашечкой. Шавасс не возражал. Он вскочил на предложенную подставку и забрался наверх. Пол не заметил, что мешки на стене сдвинулись. Стекло яростно взрезало мякоть рук.

Он чертыхаясь поправил мешковину, лег на нее и опустил руку Хардту. Тот ухватился. Шавасс начал вытягивать его наверх.

Хардт уже взялся за край стены, когда в кустах послышался треск и приглушенный кашель автоматического пистолета с глушителем.

Хардт конвульсивно дернулся и начал соскальзывать вниз.

— Плечо, — простонал он. Еще долю секунды казалось, что он удержится, Шавасс изо всех сил старался вытащить его, но все было бесполезно.

— Да убирайся же отсюда, идиот! — рявкнул напоследок Марк и свалился вниз.

Когда он упал, ломая кусты, преследователи издали триумфальный вой. Шавассу больше нечего было здесь делать, он спрыгнул со стены и спотыкаясь, побежал через газон к аллее.

Вывернув на улицу, Пол рванулся к машине: он захлебывался воздухом, а боль в руках казалась невыносимой. Дернув дверцу «фольксвагена», он плюхнулся на сидение рядом с Анной.

— Уматываем! — скомандовал он.

Анна повернулась к нему.

— А как же Марк?

— Хватит болтать, заводи эту чертову тачку! — закричал Шавасс.

Анна сидела напряженная и прямая, как струна. Губы ее плотно сжались, лицо застыло и о чем она думала, что решала, догадаться было невозможно. Наконец она быстрым, точным движением включила мотор. Вскоре они вылетели на основную магистраль и на полной скорости покатили к центру Гамбурга.

Через некоторое время Анна спросила:

— С тобой все в порядке?

— В полном. Я только здорово порезал руки, когда перелезал через эту проклятую стену.

— А Марк?

Вкратце он рассказал ей, что случилось.

— Как ты думаешь, насколько сильно он ранен? — спросила Анна.