Джамшид Амиров - Береговая операция

— Нет, нет, что вы, меня должен встретить муж, а он очень ревнив, подумает еще что-нибудь! — и она кокетливо улыбнулась.

— Тогда прошу прощения, — сказал безразличным тоном лейтенант и отошел в сторону.

Перрон быстро опустел, и Татьяна, так и не увидев Васю, прошла к ресторану, проклиная в душе этого сопляка.

Одновременно с ней к входу в ресторан подошел загорелый человек с франтоватыми усиками.

— Вы не меня ищете, гражданочка? — обратился он к Татьяне развязным тоном.

— Нет, совсем не вас, — холодно ответила Татьяна.

— Разрешите, я помогу вам донести вашу сумочку, — сказал развязный молодой человек и протянул руку к сумочке Татьяны.

— Оставьте меня в покое! — резко ответила Татьяна и повернулась спиной к назойливому незнакомцу.

Прямо к ним шел ее попутчик летчик-лейтенант.

— Вы невнимательны к своему супругу, — заметил он Татьяне. Возьмите его хоть под руку.

— Вы все еще здесь? — спросила она машинально. «Почему он меня преследует?» — мелькнуло у нее в голове.

— Я нашел вас, чтобы попрощаться. Сейчас я еду дальше, — ответил летчик и протянул руку Татьяне.

«Ну и слава богу, отвязалась», — подумала про себя Татьяна и подала ему руку. Летчик задержал ее руку в своей и неожиданно, коротким резким движением, так, что она чуть не вскрикнула от боли, снял с ее пальца кольцо, простое кольцо с печаткой вместо камня.

— Возьмите под руку своего «мужа», — вновь повторил лейтенант. Татьяна подняла на него глаза, встретилась с его холодным острым взглядом и поняла все.

Они вышли к подъезду вокзала. Там их ждала машина. На тротуаре, невдалеке от машины, стоял Октай Чингизов. Адиль Джабаров сел рядом с шофером. Татьяну посадили между Чингизовым и «летчиком-лейтенантом» Александром Денисовым. Машина тронулась. Татьяна даже попыталась шутить и заметила: «А я думала, что только у нас на Кавказе похищают женщин». На ее замечание никто не отозвался. Адиль Джабаров чуть повернул зеркальце, висевшее против водителя, и наблюдал, что происходит сзади в машине.

Чингизов опустил глаза и в упор разглядывал ноги Татьяны.

— Что вы так смотрите на мои ноги? — прервала она молчание.

Чингизов не выдержал и ответил:

— Тогда в Грюнвальде на вас были хромовые сапоги.

В тот день, когда Татьяна Остапенко и инженер-полковник Семиреченко уезжали в Киев, полковнику Любавину и майору Чингизову удалось узнать много интересного. Звукозаписывающий аппарат, установленный в машине Соловьева, действовал безотказно. Они заправили пленку в настольный магнитофон, и в репродукторе зазвучали два голоса: мужской и женский — голос Соловьева и голос Татьяны.

«… В Киеве с тобой свяжутся. Все, что можешь взять у Семиреченко, бери. Будешь передавать, когда потребуется. Туда приедет Никезин, поможет. Здесь будем скоро сворачивать».

«А там все начинать? Нам говорили о трех годах, а прошло уже десять. Мне тридцать пять лет. Я уже устала».

«Ну, тебе не дашь тридцати пяти. С такой девчонкой, как ты, я мог бы в Штатах делать большие дела. На тебя заглядываются мужчины».

«Не говори ерунду. Мне хочется покончить со всем. Я сделала все, что нужно. Отпустите меня. Я хочу кончиться, исчезнуть как номер. Сообщи им, что я умерла, утонула, отравилась. Что хочешь сообщи».

«Восемнадцатый, у вас сдают нервы? Я тоже устал. Ничего, мы скоро вырвемся отсюда. Я тоже здесь уже десять лет. Старшина запаса Владимир Соловьев здесь так и остался старшиной, а там, на родине, я уже не лейтенант, а подполковник Боб Кембелл, и в Майями в банке на мое имя лежит кругленькая сумма, впрочем, и на твое — тоже. Так что не унывай. Я тоже хочу домой. Я выйду в отставку, заведу дело — этакую небольшую автомобильную фирму, женюсь. Я уже начал забывать родной язык. Ничего, я его вспомню. Я женюсь на блондинке, некрашеной, настоящей. У меня будут беленькие мальчики. Дед и бабушка их будут нянчить. Но, клянусь честью, я задушу, как котенка, своего первенца, если он произнесет хоть одно слово по-русски. Надоело!.. Как видишь, я тоже умею мечтать. Так езжай в Киев, Таня, но от сосунка отделайся, он нам больше не нужен. У тебя есть в запасе таблетки? Израсходуй одну».

«Кажется, я израсходую эту таблетку на себя или на тебя».

«Не дури. Это последнее задание. От Киева до границы один шаг, и… Впрочем, тебя лишне предупреждать. Ты же не хуже меня знаешь, что тебя сыщут и на дне морском… На вокзал я отвезу тебя. Я буду проезжать мимо твоего дома за сорок минут до отхода поезда. Остановишь машину…»

Динамик магнитофона умолк, а через несколько секунд послышалось: «С вас шесть рублей, гражданочка».

Любавин остановил магнитофон. Сегодняшнюю ленту должны были доставить через час.

Любавин и Чингизов занялись материалами, пришедшими на Черемисину из Херсона. Что она не Черемисина, уже не оставляло никаких сомнений. Кто же она? Об этом не имело смысла гадать. Это станет ясным потом, когда будет взята вся группа. О ней расскажет Владимир Соловьев, он же Боб Кембелл.

Почему Татьяна решила сойти в Белой Церкви? Только для того, чтобы встретить и убрать Кокорева? Нет. А для чего? Подождем, может быть, об этом нам расскажет сегодняшняя магнитофонная лента.

— А пока вот что, Октай, — сказал Любавин, обращаясь к Чингизову. — Наступает время встретиться тебе с твоей Татьяной. Вылетай в Киев, оттуда — в Белую Церковь. Капитан Джабаров уже должен быть в Киеве, а лейтенант Денисов едет вместе с Татьяной и инженер-полковником Семиреченко. Счастливого пути, Октай.

Сурен Акопян был удивлен заданием полковника Любавина, поручившего ему найти портрет — немецкой киноактрисы Марики Рокк. В первый раз в своей оперативной практике он получил задание, которое можно было выполнить дома. Дело в том, что сестренка Сурена — Асмик, как и очень многие ее пятнадцатилетние подружки, была страстным коллекционером фотографий киноактрис.

— Тебе нужна Марика Рокк? Ты решил бросить коллекционировать марки и тоже собирать артистов?

— Ничего я не решил, Асмик; не задавай мне никаких вопросов, а если есть Марика Рокк, дай мне ее, пожалуйста, мне она очень нужна, — нетерпеливо ответил Сурен.

Асмик, порывшись в своих бесчисленных альбомах, разыскала открыточку — фото Марики Рокк, и, протягивая ее Сурену, умоляюще сказала:

— Не испорть и верни обязательно, у меня единственный экземпляр. И у девочек почти ни у кого нет.

— Верну обязательно, — заверил Сурен. — Спасибо, сестренка, ты меня здорово выручила.

Сурен отнес фотографию полковнику Любавину. Его самого разбирало любопытство, зачем понадобилась Любавину Марика Рокк. И, вручая Любавину фотографию, он спросил:

— Товарищ полковник, разрешите поинтересоваться, зачем…