Клавдий Дербенев - Неизвестные лица. Ошибочный адрес. Недоступная тайна

Около десяти часов вечера вернувшись домой, капитан Бахтиаров за ручкой двери своей комнаты увидел конверт без надписи. Торопливо вскрыв его, он прочел на листочке из записной книжки:

«Простите, Вадим Николаевич! О чем договорились утром — немыслимо. Я не та, за кого выдавала себя столько лет… Не ищите. Прощайте. Пока еще — Аня».

Трудно не растеряться, получив от любимой девушки, да еще через несколько часов после согласия стать женой, такое послание. Ошеломленный Бахтиаров, придя в себя, невольно повернул обратно. Пока он медленно спускался по лестнице с четвертого этажа, ему вспомнились события сегодняшнего дня…

Утром, идя на работу, он, как обычно, встретил Аню. Она шла к себе в поликлинику. Эти короткие свидания по утрам стали привычкой. И сегодня, проходя через Семеновский сквер, Бахтиаров предложил минуточку посидеть на скамейке. Аня, посмотрев на часы, согласилась. И вот, в который уже раз за время знакомства, он заговорил о неопределенности их отношений. К его удивлению, на этот раз Аня сама сказала, что им нужно пожениться. Не в силах сдержать чувств, он поцеловал ее. Аня оглянулась и ласково провела рукой по его щеке.

В управлении КГБ, где работал Бахтиаров, знали о его дружбе с молодым врачом Жаворонковой. Иногда товарищи подтрунивали над тем, что будущие супруги слишком долго изучают друг друга, но выбор Бахтиарова одобряли.

Придя в управление, он поделился радостью с лейтенантом Томовым, своим помощником. Тот искренне обрадовался удачному разрешению «проблемы», и через какой-нибудь час все товарищи по работе узнали о предстоящей женитьбе капитана. И вот…

«Возможно, она пошутила, а теперь сама мучается из-за нелепой выдумки?» — подумал Бахтиаров, выйдя из подъезда во двор дома.

Но вместо того чтобы немедленно пойти к Жаворонковой и все выяснить, он сел на свободную скамейку. Бахтиаров пытался внушить себе, что Аня не способна на злую и грубую шутку — он все же знает ее характер…

— Знаю характер! — наконец сердито сказал он. — На деле оказалось, что я и понятия не имею о человеке, с которым хотел связать жизнь…

Досада и стыд за слепую доверчивость жгли Бахтиарова. Как дальше? Что скажут товарищи? Теперь в его ушах в каком-то новом значении звучали напутственные слова о счастливом свадебном путешествии, сказанные на прощание полковником Ивичевым.

Подумав о своем начальнике, Бахтиаров пришел в еще большее уныние. Ему и раньше постоянно казалось, что Ивичев недоверчиво и несколько критически относится к нему. Поэтому их беседы всегда касались лишь деловых вопросов. Вот только сегодня, в конце рабочего дня, доложив Ивичеву о передаче дел на время своего отпуска лейтенанту Томову, поделился и личной радостью. Ивичев оживился, глаза его заблестели при воспоминании о молодости и своей женитьбе. Они так тепло поговорили, что, выходя из кабинета начальника, Бахтиаров понял, насколько он был несправедлив, принимая за скептика и «сухаря» человека с добрым и отзывчивым сердцем… Теперь новое представление о Ивичеве исчезло. Неприятно коробило неминуемое объяснение с полковником по поводу всего случившегося… Но что значит записка? Кто Жаворонкова?

Бахтиаров поднялся. Он окончательно решил сходить на квартиру к Жаворонковой. Гнала его туда слабая надежда на недоразумение, которое должно благополучно разрешиться.

Вадиму Николаевичу Бахтиарову двадцать девять лет. Он родился в Москве, в семье слесаря железнодорожных мастерских. Отец умер десять лет назад, а мать живет по-прежнему в Москве. Старшие братья Бахтиарова работали в различных уголках страны, а сам он после окончания юридического факультета пошел на работу в органы государственной безопасности и с любовью отдался увлекшему делу. Через некоторое время из Москвы его перевели в крупный областной центр, где он, живя одиноко, работает уже два года. Бахтиаров не мыслил оставаться бобылем, но не выпадала ему на долю встреча с той, которая должна стать будущей подругой жизни… Вот только Аня Жаворонкова…

В прихожей квартиры полковника Ивичева прозвонил звонок. Ивичев открыл дверь и удивленно отступил, увидя капитана Бахтиарова. Капитан, подтянутостью которого он всегда любовался и ставил в пример другим сотрудникам, предстал перед ним в новом виде: исчезла обычная спортивная стройность, широкие плечи опустились, даже как будто он сделался ниже ростом. Легкое серое пальто было расстегнуто, зеленый галстук лежал на лацкане светлого летнего пиджака. Другим казалось и красивое смуглое лицо капитана Бахтиарова. В серых глазах была явная растерянность, а всегда аккуратно зачесанные назад волнистые каштановые волосы растрепаны. Скрывая удивление, Ивичев, ничего не спрашивая, широким гостеприимным жестом пригласил нежданного гостя в квартиру.

Бахтиаров перешагнул порог и, на ходу сбросив пальто, повесил его на вешалку. На несколько секунд задержавшись у зеркала, он поправил волосы, галстук, а застегивая пиджак, заметил в зеркале пристально рассматривающего его Ивичева. Рослый полковник, по-домашнему одетый в сиреневую пижаму, показался ему очень высоким в небольшой и тесноватой прихожей.

Они вошли в комнату. Будто живая, шевелилась голубая прозрачная штора. На письменном столе мягко светилась лампа под оранжевым колпаком. Рядом с раскрытой книгой; в широкой пепельнице, лежала прямая трубка, из которой вился сизый дымок. Вкусно пахло табаком. Усадив Бахтиарова в кресло у стола, понизив голос, Ивичев предупредил:

— Семья дома.

Бахтиаров понимающе кивнул и подал Ивичеву злополучную записку. Полковник сел в другое кресло и стал читать.

Бахтиаров осмотрелся. У Ивичева он впервые. В комнате множество книг, они лежали повсюду, помимо двух высоких, до потолка, стеллажей. Книги в жизни Бахтиарова тоже играли немалую роль, он не мог равнодушно их видеть. Но теперь не до того…

Ему стоило больших усилий заставить себя прийти к Ивичеву именно теперь, не откладывая объяснения до утра. Глядя на задумавшегося над запиской Ивичева, Бахтиаров старался понять его мысли. Но на загорелом суровом лице полковника было обычное, ничего не говорящее выражение.