Платон Обухов - Несостоявшийся шантаж

Плита автоматически закрылась, а Олег уже полосовал ножом брюки охранника, еще не пришедшего в себя. Часть ткани он забил ему в рот, а длинными полосами связал ноги и руки.

Пистолет охранника Смирнов бросил в бачок с надписью «Мусор» и стал продвигаться вперед. Слева и справа блестели огромные никелированные котлы для варки пищи, центрифуги для взбивания яиц и молока, необходимых для гигантских омлетов, высились огромные микроволновые печи.

Неожиданно что-то большое и блестящее со свистом рассекло воздух над головой Олега. Он едва успел присесть, увернувшись от пущенного с огромной силой черпака. А заметивший его повар уже приготовился метнуть в Олега большой кухонный нож для рубки мяса.

Инструкциями предусматривалось, что Олег может допросить Майкла Робсона под дулом пистолета. Но его людей убивать можно было лишь в порядке самообороны. Во всех остальных случаях требовалось обходиться без жертв.

Поэтому, увидев, что повар занес руку с ножом, Олег подхватил большую никелированную крышку от котла для варки каш и овощей и бросился навстречу.

Нож был пущен метко, но Смирнов успел подставить круглую крышку. Она, как щит, отразила нож. Пока повар лихорадочно соображал, чем бы еще бросить в Олега, тот был уже рядом. Смирнов ударил повара ногой в грудь и опустил на его голову большую крышку. Тот упал, оглушенный.

Олег скользнул к стене, ведущей в глубь замка, и быстро пошел вдоль нее. Задерживаться в одном месте было безрассудно. Его могло спасти и привести к успеху лишь движение вперед.

Коридор, по которому шел Олег, выводил к лифтам. Там стоял вооруженный автоматом охранник. Затаив дыхание, Смирнов шел вдоль стены. Ни один шорох, ни один вздох не должны были выдать его приближения.

До охранника оставалось пять метров, когда Олег рванулся к нему и, прежде чем тот успел снять с плеча автомат, схватил его за горло.

Пальцы Смирнова все сильнее и сильнее стискивали горло охранника. Тот захрипел и был вынужден выпустить из рук автомат, который с лязгом грохнулся на пол.

Олег чуть разжал пальцы и выдохнул:

— Где Робсон?

Охранник в испуге хлопал глазами, будучи не в состоянии произнести ни слова. Смирнов сильнее сжал ему горло. Капли слюны, скатившись по подбородку боевика, упали на руку Смирнова.

— Говори! — рявкнул Олег.

— Робсон… он… в восточной башне, — прохрипел наконец охранник.

— Веди меня туда!

— Не могу, — прошептал боевик. — Меня убьют.

Олег выхватил пистолет, щелкнул предохранителем. Уперев дуло в висок охранника, прошипел:

— Если ты не отведешь меня к Робсону, то я убью тебя! Выбирай!

Он вдавил пистолет посильнее. Лицо боевика исказилось от страха за свою жизнь. Веки задергались.

— Ну! — крикнул Смирнов.

— Хорошо, — проглотил слюну охранник. — Пошли…

Он вызвал лифт. Когда створки двери растворились, Олег втолкнул его в кабину и увидел, что боевик нажал кнопку десятого этажа. Лифт поехал.

Лукреция примерилась и положила на губы последний слой помады. Осмотрев лицо в зеркало, довольно улыбнулась. Хоть сейчас — на бал.

Положив помаду в сумочку из крокодиловой кожи, она перевела взгляд на миниатюрный экран лежавшего рядом с зеркалом карманного телевизора. На экране было хорошо видно напряженное лицо Олега и перепуганное — охранника.

Лукреция побарабанила пальцами по столу и, когда лифт находился между седьмым и восьмым этажом, нажала одну из кнопок пульта управления.

Лифт дернулся и завис между этажами. Яркий свет, заливавший оборудованную тремя зеркалами кабину, погас. Зажглись аварийные лампочки — вполнакала.

Лукреция набрала на электронном таймере время — пять минут. В последний раз оглядела себя в зеркало. Подхватила ставшую увесистой от набитых туда документов сумочку и вышла из комнаты.

Майкл Робсон сидел перед несколькими расставленными в ряд цветными мониторами и мрачно грыз ногти. Пока судно со слитками золота стояло у моста Вашингтона. Через полчаса, очевидно, оно пустится в плавание.

Тишину комнаты прорезало мелодичное треньканье звонка. Робсон бросил взгляд на один из мониторов. Перед дверью стояла Лукреция.

«Одета так, как будто собирается куда-то уезжать… а сумочка явно набита или деньгами, или чековыми книжками, — с подозрением подумал Робсон. — Что это значит?»

— Что ты хочешь? — высокомерно прозвучал в динамике его голос.

— Поговорить с тобой, — усмехнулась женщина.

Эта усмешка не понравилась доминиканцу даже больше, чем странное одеяние любовницы.

— Почему ты так… одета? — спросил Робсон. — Куда-то собралась?

— Я пришла попрощаться с тобой, Майкл Робсон. — На лице Лукреции, как всегда свежем и привлекательном, то появлялась, то исчезала легкая усмешка.

Робсон неожиданно почувствовал, как задрожали его пальцы. Ему вдруг показалось, что по безупречно гладкому фасаду его империи зазмеилась безобразная трещина.

Злобно ухмыльнувшись, доминиканец вытащил из правого ящика стола пистолет, передернул затвор, положил справа от себя и накрыл газетой.

После этого он нажал кнопку, блокировавшую дверь, и прохрипел в микрофон:

— Входи!

Уверенным шагом Лукреция вошла в комнату и опустилась на изящный французский стул красного дерева. Это был стул из гарнитура Марии-Антуанетты, которым она пользовалась в то время, когда была еще женой дофина и жила в том крыле Версальского дворца, которое ей отвела всесильная фаворитка свекра мадам Дюбарри.

— Я пришла попрощаться с тобой, Майкл, — повторила она. — Но прежде мне хочется сказать тебе несколько слов.

Робсон откинулся на спинку стула и попытался придать своему лицу непринужденное выражение. Однако в каждом его жесте сквозили напряжение и неуверенность.

— Правда может быть жестокой, Майкл, — задумчиво проговорила женщина, — но она в любом случае лучше лжи. Знай, последние два года я за твоей спиной прибирала к своим рукам все нити управления твоей империей. Я вербовала себе сторонников из лучших людей. Создавала тайные денежные фонды, из которых одаряла людей, ставших верными мне. Копила деньги и драгоценности, которые могли бы пригодиться мне на случай побега.

Лукреция полюбовалась на свои безупречно наманикюренные и покрашенные нежно-розовым лаком ногти и продолжала:

— Но мне не хотелось собирать свое богатство по крохам. Поэтому, когда у тебя зародилась мысль о ядерном шантаже Соединенных Штатов, я развила ее. Намекнула, что лучше всего разместить ядерные устройства в Гренландии, — чтобы выкуп платили не только США, но и другие страны. Те, которые пострадали бы в результате поднятия уровня Мирового океана. Стала любовницей твоего лучшего друга Симона Тейлора, и он помог тебе осуществить начальную фазу операции «Нуук».