Платон Обухов - Охота на канцлера

— Мадам, женщина, которая ждет вас, просила напомнить о себе, — услышала Вера голос служителя.

— Лоуренс, я на минуту отойду.

— Буду ждать тебя, дорогая, — кивнул герцог Аттенборо и завязал оживленный разговор с герцогом Веллингтоном и лордом Расселом.

Служитель провел Веру к выходу. Навстречу им шла длинноволосая брюнетка в шортах, блузке с короткими рукавами и в мексиканском сомбреро на голове. Пол-лица брюнетки закрывали дымчатые очки. На худой шее болтались нелепые бусы — шнурок с нанизанными на него кусочками дерева и камешками. Вера внимательно вглядывалась в лицо женщины. Где-то она с ней встречалась…

— Вы стараетесь меня припомнить? Не можете? Вспомните лайнер польской авиакомпании «ЛОТ». Рейс Кабул-Варшава-Лондон, и двое поляков — бортпроводница и ее друг — превративший вас в живой щит, — тихо сказала женщина.

Вера отшатнулась от нее, но Анна властно схватила циркачку за руку:

— Отойдемте в сторонку. Нечего здесь маячить…

Они встали рядом с палаткой, под тентом которой двое пакистанцев бойко торговали «Пепси-колой», гамбургерами, горячими сосисками — «хот-догами», пиццей и крекерами.

— Я хотела бы поставить в парламентском офисе вашего будущего мужа новый телевизор.

— Мне кажется, вам лучше обратиться по этому поводу непосредственно к нему, — покачала головой Вера. — Сейчас он занят, но вы можете зайти в приемные дни и…

— Нет. Мне нужны только вы и никто другой, — перебила ее незнакомка. — Видите ли… этот телевизор… как бы вам сказать, он… не совсем обычен. Одним словом, я бы хотела, чтобы вы сделали своему жениху подарок… и проследили за тем, чтобы его внесли в офис.

— Что вы хотите этим сказать… что значит «не совсем обычный телевизор»? — слегка побледнела Вера.

— Дорогая Вера! — задушевным тоном произнесла незнакомка. — Речь идет о дружеской услуге. Вы оказываете ее мне, а я — вам…

— Не желаю оказывать вам никакой услуги, — резко произнесла Вера. — Я вас не знаю и знать не хочу. Оставьте меня в покое и больше не подходите!

Она вскинула голову и зашагала обратно к королевской трибуне. Анна Карбовская нагнала ее.

— Не советую совершать опрометчивых действий. История вашей любви с лордом Уорбертоном действительно романтична. Но вот шашни с Франсуа Тюренном, Джованни Моруа, с Максимом Берси и столетним старцем, банкиром Мишелем Вальманом могут здорово вам повредить. Имейте в виду, у меня есть интересные фотографии. Будете упрямиться — я колебаться не стану. Тут же покажу их герцогу. Надеюсь, догадываетесь, чем это пахнет! Полагаю, припомнив меня, вы в полной мере отдаете себе отчет в том, что и на этот раз ни я, ни мой партнер не станем колебаться в выборе средств…

Вера закрыла лицо руками и несколько секунд стояла так совершенно раздавленная. Ей казалось, что, полюбив Лоуренса Аттенборо, она начнет новую жизнь — чистую, светлую, полную радости и счастья. Но прошлое властно схватило ее своими когтями. После слов незнакомки Вере показалось, что ее оплевали с ног до головы…

— Да уберите же вы руки от лица! — жестко усмехнулась Карбовская. — На вас смотрят.

Руки Веры безвольно упали вниз.

— Договорились?

Вера кивнула и заспешила к королевской трибуне.

— Я вам позвоню! — прозвучал вдогонку голос брюнетки.

Дойдя до входа, Вера обернулась. Дамы в сомбреро и след простыл. Она словно провалилась сквозь землю. Наумова добралась наконец до трибуны. От нанесенного ей беспощадного удара циркачку бил озноб.

— Тебе холодно? — заботливо спросил герцог.

Он наклонился, поднял брошенный кем-то плед, расправил его и укутал плечи Веры. Наумова с трудом изобразила на лице улыбку. Ее губы дрогнули:

— Спасибо, дорогой!

Смотреть в глаза Лоуренсу она не могла. У нее было такое чувство, словно она уже совершила предательство по отношению к нему.

— Я, пожалуй, пойду домой, — с трудом переводя дыхание, проговорила она и подумала, едва сдерживая слезы: «Я как рыба, выброшенная на берег».

— Да, дорогая, — откликнулся герцог. — А я останусь. Ты же знаешь — такое зрелище бывает лишь раз в году. А вечер мы проведем в ресторане. Хорошо?

— Да.

Вере хотелось уйти как можно скорее. Она опасалась, что не выдержит и разрыдается у всех на глазах.

— Какой ресторан ты предпочитаешь — итальянский, французский, австрийский? Или, быть может, попробуем восточную кухню?

Вера чуть было не сказала: «Мне все равно», но вовремя сообразила, что такой ответ заставит герцога перебирать различные варианты, а значит, она не скоро покинет скачки.

— Я соскучилась по французской кухне, — выдавила она.

— Ну вот и замечательно, — просиял герцог. — Отдохни, успокойся. К вечеру ты должна быть в отличной форме. Надень, пожалуйста, новое красное платье и бриллианты, которые я тебе подарил!

Вера торопливо кивнула и помчалась к выходу. У нижней трибуны она услышала робкий голос:

— Здравствуйте, мисс Вера!

Удивленно обернувшись, циркачка увидела Сесиля Уорбертона. Молодой лорд смотрел на нее восхищенными глазами.

Грудь Веры бурно вздымалась. Сесиль Уорбертон напомнил ей о тех днях, когда с позорным грязным прошлым было покончено, и перед ней раскрывалась безоблачная перспектива. Суровая действительность безжалостно насмеялась над наивными упованиями Веры, но Провидение не оставило ее, и на смену поклонению лорда Уорбертона пришла испепеляющая страсть герцога Аттенборо. Как оказалось, судьба подарила ей видимость счастья лишь для того, чтобы в очередной раз посмеяться над ней. И каждый раз разочарование становилось все более страшным.

— Вы не хотите говорить со мной, мисс Вера. Почему вы молчите? — грустно вымолвил молодой человек. — Почему?! — Он кусал губы, потом с трудом вымолвил: — Неужели потому, что я… безумно люблю вас, всегда любил и буду любить до самой смерти?

Вера в полном смятении посмотрела на Сесиля. За какой-то один час ей пришлось пережить и перестрадать столько, сколько она не перечувствовала за всю жизнь.

— Ты в самом деле любишь меня? — наклонилась Вера к Сесилю.

— Больше жизни! — горячо воскликнул сын лорда Генри. — Я знаю, отец отказался от вас из-за матери и сильно страдает. Но если бы вы полюбили меня, я ни за что в жизни не отпустил бы вас!

— Твой отец правильно сделал, оставив меня. И твоя мать — мудрая женщина, — смиренно проговорила Вера. — Я желаю тебе добра, Сесиль. Искренне желаю! А меня забудь навсегда. Я способна приносить людям — и себе самой — только несчастье. Это рок. И судьба. Ничего тут не поделаешь.

Она наклонилась, поцеловала Сесиля в лоб, круто повернулась и, не оглядываясь, побежала к выходу. «Если хотя бы этот невинный мотылек не обожжет крылышки о мой адский огонь, я буду счастлива!» — кусая губы, думала она.