Николай Устинович - Черное озеро

Пётр Матвеич спустился в глубокую яму по шаткой лесенке, сел на землю. В подполье стоял сырой, затхлый воздух, но дыма почти не было, и Шубин с облегчением вздохнул. Сквозь щели пола пробивались отблески пламени, и в этом слабом свете можно было рассмотреть фигуру сидящего в углу Игоря.

— Жив?. — спросил Пётр Матвеич.

— Жив! — донесся голос из полумрака.

Теперь, когда они избежали, казалось, неминуемой смерти, Окунев приободрился. Ему стало неловко перед другом за свою недавнюю растерянность.

— Сейчас начнет гореть пол, — сказал Игорь, — и эта яма может стать нашей могилой.

Шубин молчал.

— Нам надо что-то предпринимать, — продолжал рассуждать Игорь.

— Надо, — согласился Пётр Матвеич.

Друзья оглядели все стороны подполья… Оно оказалось довольно большим, но никакой лазейки отсюда не было.

— Должно ведь быть где-нибудь окно-отдушина, — произнёс Шубин. — Может, удалось бы незаметно вылезть через него…

— Надо поискать, — подхватил Окунев. — Вон там что-то вроде прорези в брёвнах. Только туда рукой не достать…

Игорь прошёл в угол подполья и подпрыгнул на месте, пытаясь ухватиться руками за кран ямы. Но пальцы его скользнули по сырому суглинку, и он тяжело упал вниз. В то же мгновение под ним обрушилась земля, и Окунев, не понимая, что с ним происходит, провалился в отверстие. Шубин, хотевший что-то сказать Игорю, так и остался стоять с открытым ртом.

С минуту снизу не доносилось ни звука. Потом Игорь заворочался, чихнул. Слышно было, как он зажёг спичку.

— Лезь ко мне! — послышался наконец голос из-под земли. — Не бойся, тут не глубоко.

Пётр Матвеич спустил-ноги в провал и, чувствуя под собой пустоту, повис на руках. Сапоги его тотчас же стукнулись о твёрдую почву. Шубин потерял равновесие, но его поддержал подоспевший Игорь.

— Смотри, куда мы попали, — сказал Окунев, зажигая спичку.

Друзья находились в обычном шахтовом штреке. Оба конца его терялись в темноте, но в круге света ясно виднелось сплошное крепление. Оно уже пришло почти в полную негодность, кое-где обвалилось. В одном из таких мест, где крепление сгнило совершенно, а слой земли, отделявший штрек от подполья, был очень тонок, и провалился Игорь.

Неожиданное спасение от огня и бандитов подняло настроение. Всё, происшедшее несколько минут назад, стало казаться кошмарным сном. Хотелось лечь на сырую землю и лежать неподвижно целую вечность. Но Шубин, преодолев это желание, сказал:

И друзья, низко сгибаясь, а кое-где становясь на четвереньки, двинулись вперёд.

Это был неприятный и тяжёлый путь. Мокрое, осклизлое крепление порою образовывало завалы, и приходилось подолгу разыскивать лазейку, через которую можно было бы пробраться дальше. Встречались места, где обрушенная порода почти наглухо закупоривала подземный ход. К счастью, такие «пробки» были невелики, и друзья, пуская в ход ножи, мало-помалу продвигались по штреку.

— А что если где-нибудь впереди — сплошной завал?.. — тревожно проговорил Игорь.

— Увидим… — буркнул Пётр Матвеич, перелезая через груду крепёжника.

Внезапно навстречу потянула струя свежего воздуха. Через несколько шагов путники оказались в широком подземном коридоре. В одном из его концов брезжил слабый дневной свет. Здесь, по всей вероятности, была основная штольня, от которой в стороны расходились боковые штреки.

— Вышли! — радостно сказал Игорь, и его неуклюжая, долговязая фигура заметалась на сером пятне просвета.

— Похоже, что так, — подтвердил Пётр Матвеич, облегчённо вздыхая.

У выхода на поверхность штольня расширялась и напоминала большую пещеру. Теперь уже ясно виднелся клочок голубого неба и трепещущая на ветру берёзовая ветка. Где-то впереди журчал ручей, дружно щебетали птицы.

Путники подошли к последнему нагромождению камней и обломков гнилой древесины. Они лежали ровной высокой стеной, словно сооружённая человеком баррикада.

Игорь уже поднял было руки, чтобы схватиться 34 верхний край этого своеобразного барьера, но тут же стремительно отдёрнул пальцы от камня, как от раскалённого железа, и присел на корточки. Пётр Матвеич, ещё не понимая в чём дело, тоже согнулся. И оба друга совершенно ясно услышали хриплый бас за барьером:

— Вот мы, наконец, и встретились с тобой, Пантера!

— По правде говоря, никогда я не надеялась на такую встречу, — ответил женский голос.

Это был голос Соболевой;

— Она с ними! — прошептал Игорь, услышав голос Соболевой. И, напружинив мускулы, он крепко сжал рукоятку кинжала, по видимому, намереваясь тотчас же броситься в схватку с бандитами. Но Шубин, заметив это движение, предостерегающе поднял палец, и Окунев неохотно вложил кинжал в ножны.

— Слушай… — еле уловимо выдохнул Пётр Матвеич, подползая ближе к завалу.

Друзья замерли. В тиши подземелья снова отчётливо прозвучали слова Соболевой:

— Ну, Журба, рассказывай.

Это обращение к бандиту было произнесено тоном, каким обычно разговаривают между собою старые приятели. И одного этого тона было достаточно, чтобы Шубин и Окунев поняли страшную правду.

— Рассказывать можно долго, — отозвался между тем бас. — Тебе это, пожалуй, не интересно будет… Постараюсь короче. Мы с тобой последний раз где виделись?

— В Киеве, когда ты получал в гестапо документы для перехода в тыл, — напомнила Пантера.

— Ну так вот… — начал Журба. — Линию фронта я перешёл удачно. Разыскал своих людей, и начали мы действовать. Взорвали один мост на шоссейной дороге, пустили под откос поезд… А потом получил от тебя задание выяснить расположение аэродрома. Помнишь? На этом деле я и завалился… Короче говоря, дали мне двадцать лет заключения. Завезли на стройку дороги, копать землю заставили… Долгонько поработать пришлось, пока не подвернулся удобный случай…

Убежали мы с одним парнем, временно обосновались в этой глуши. Вот и вся история…

Журба умолк и хрипло, надсадно закашлял.

— История несложная, — усмехнулась Пантера. — Впрочем, получилось так не с одним тобой… У меня, правда, сложилось несколько по-иному. Перед капитуляцией было мне приказано ехать в Сибирь и тут прижиться. Должна я всё видеть, всё слышать и, до поры до времени, помнить…

— Какой же чёрт понёс тебя на эту нефтяную операцию? Ведь приказа не было? Или ты уже…

— Собственная инициатива, Журба! — засмеялась шпионка. — Не могу я отказаться от этого лакомого кусочка… Как услышала о нефти, так и решила сразу, не должен о ней знать никто, кроме меня! Моя это нефть!

— Что-то не пойму…

— Ты и раньше не отличался сообразительностью… Хватит мне загребать своими руками жар для других. Сколько верёвочке не виться… Мне ещё пожить хочется. Я дорого продам это месторождение после войны! На всю жизнь хватит. А война будет…