Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли

– Я люблю смотреть на города, в которых бываю, именно в такие часы, когда они только-только просыпаются.

Вынужденный скрывать свои подлинные мысли и чувства, Вишнев на этот раз не сильно лукавил: он понимал, что если операция американцев по вывозу его из России удастся, то больше этот город, в котором родился и прожил всю жизнь, ему никогда своими глазами увидеть не доведется. Поэтому, вглядываясь сейчас в очертания Москвы, он старался сохранить в памяти милые его сердцу черты. Перед его взором открывалась Каланческая площадь, где он когда-то, еще мальчишкой, бегал в соседний кинотеатр, поскольку жил поблизости – на Сухаревке. В шаговой доступности от них было сразу три кинотеатра: «Уран» на Сретенке, «Форум» на Садово-Сухаревской и «Перекоп» рядом с Каланчевской. «Странно, что испытывая неприязнь к современной России, я продолжаю любить Москву, – размышлял Вишнев. – И это при том, что от того города, в котором я когда-то родился, практически мало что осталось. Тогда почему я боюсь его потерять? Может быть, потому, что понимаю: за границей мне будет еще хуже? Что никакой Нью-Йорк или Лос-Анджелес не заменят мне этих переулков и площадей, что открываются сейчас перед моим взором? Что за чушь! Надо гнать от себя эту ностальгическую муру и не распускать нюни. Такие люди, как я, нигде не пропадут».

На этой ноте Вишнев наконец отошел от окна и отправился в ванную комнату, чтобы лишний раз убедиться в том, что с его гримом ничего не произошло. Как ни странно, но он достаточно легко привык к своему новому облику и даже нашел в нем нечто привлекательное. Например, он давно мечтал примерить на себя очки, теперь это желание сбылось – его лицо украшали эти самые очки, пусть и с обычными стеклами, сделанными по спецзаказу в Лэнгли.

В тот момент, когда он проходил мимо Коламбуса, тот произнес:

– Как хорошо было сегодня в посольстве с его бесплатными жратвой и питьем. В этой гостинице такого не дождешься.

– На часах семь утра, а вы уже проголодались? – удивился Вишнев.

– Это на ваших московских часах семь утра, а в Америке сейчас одиннадцать вечера – время, когда я обычно ужинаю.

– Хорошо, закажите завтрак по телефону, а я его оплачу.

Он понимал, что хотя бы таким образом должен отблагодарить американца за его сегодняшние старания.

Коламбус встал с кровати и направился к столику в коридоре, на котором стоял внутренний телефон. Спустя несколько секунд он уже диктовал портье заказ на завтрак по-английски, куда вошли жареный бекон, фасоль в томатном соусе, кровяная колбаса, картофельные гренки и яичница. Сделав заказ, американец вернулся в кровать и развалился на ней в той же позе, что и раньше.

Не успел он это сделать, как заиграла мелодия мобильника, который ранее принадлежал Клайву Флиндерсу, а теперь перешел к Вишневу. Дипломат высунулся из ванной комнаты, но американец сделал жест рукой, чтобы тот оставался на месте: трубку должен был взять именно он. Этого звонка они оба ждали, поскольку он входил в план операции по эксфильтрации Вишнева.

Нажав на кнопку приема, Коламбус услышал в трубке бодрый мужской голос:

– Патрик, это ты?

– Нет, это его приятель Самуэль Гришэм. А Патрик ушел в ванную комнату, видимо, собрался принять душ после ночного раута в посольстве. Кто его спрашивает?

– Это Андрей из Ногинска, он знает меня по экономическому семинару в Балтиморе годичной давности. Я узнал, что он прилетел в Москву на форум и звоню, чтобы предложить ему встретиться. Вы не знаете, Самуэль, когда он сможет это сделать?

– Скорее всего, завтра, после его выступления на форуме. Он знает ваш адрес?

– Да, я ему продиктовал его еще в Балтиморе. Пусть позвонит мне и подтвердит время приезда. Скажите ему, что я очень буду ждать нашей встречи. Свожу его в прекрасный ресторан, где он попробует настоящую русскую уху и расстегаи, о которых столько слышал. Договорились?

– Окей, Андрей, я обязательно ему передам. Ждите его звонка!

И Коламбус нажал на кнопку отбоя. Дело было сделано – если русские прослушивают телефон Патрика Моргана (а они должны были поставить его на прослушку), то они возьмут на заметку этого «Андрея из Ногинска», которым на самом деле был один из сотрудников резидентуры ЦРУ в американском посольстве, специально очутившийся в этом старинном русском городке ради одного телефонного звонка. И когда сегодня Вишнев и Коламбус исчезнут из поля зрения русской «наружки», первое, что им должно будет прийти в голову: эти двое могли отправиться именно в Ногинск. На этот след их также должен был направить и глава американской делегации на форуме Мэтью Эванс с подачи все того же Коламбуса.

Закончив разговор, Чак положил мобильник на прежнее место и, подойдя к двери ванной комнаты, постучал в нее.

– В чем дело, Самуэль? – спросил Вишнев.

– Звонил некий Андрей из Ногинска. Вы его знаете?

Дипломат приоткрыл дверь:

– Да, мы познакомились с ним в прошлом году в Балтиморе. Чего он хочет?

– Зовет вас в гости на уху и какие-то расте… расто…

– Видимо, расстегаи? – рассмеялся Вишнев. – Это такие русские пироги с рыбой. Говорят, вкуснейшая вещь, если их делают специалисты.

– Судя по всему, в том ресторане, куда он вас приглашает, работают именно последние.

– Тогда вам стоит поехать со мной: вы, как я понял, покушать любите.

– Но когда ехать, если у нас сплошные пленарные заседания и круглые столы? Если только вечером, после форума?

– Надо подумать, – неопределенно высказался Вишнев и собрался было вновь закрыться в ванной комнате.

В этот миг в дверь их гостиничного номера позвонили. Увидев в глазах Вишнева тревогу, американец его успокоил:

– Кажется, это прибыл мой завтрак по-английски.

Он не ошибся: в номер вошел портье, который катил впереди себя тележку с завтраком. Закатив ее в помещение, он так же быстро удалился, прихватив деньги, которые американец вручил ему, достав их из портмоне Вишнева.

Выгрузив содержимое тележки на стол, Коламбус принялся за завтрак. Причем ел он с таким аппетитом, что, когда в гостиной вновь появился Вишнев, тот расхохотался:

– Вы так жуете, что это слышно даже в ванной.

– Я родился в семье фермеров и вашим интеллигентским штучкам не обучен, – ответил Коламбус. – Лучше садитесь и поддержите компанию.

Вишнев присел за стол и наложил себе в тарелку фасоль и яичницу с жареным беконом. Но съел всего лишь пару ложек фасоли, чтобы, не дай бог, не причинить вреда гриму. Зато осушил целый стакан клюквенного морса. После чего откинулся на спинку стула и взглянул на настенные часы: их стрелки приближались к восьми утра. Значит, до их отбытия в аэропорт оставалось чуть больше трех часов.

Попасть туда они планировали незаметно для русских контрразведчиков с помощью местного портье, который давно был связан с ЦРУ: он должен был незаметно вывести их из гостиницы через один из ее запасных выходов. Но перед этим Коламбусу предстояло навестить главу их делегации Мэтью Эванса, что тоже было одним из звеньев их плана по дезинформации русских. Чак должен был уговорить толстяка отпустить их сегодня днем в Ногинск, чтобы тот в свою очередь рассказал об этом русским, когда те обратятся к нему за разъяснениями (а те обязательно должны были так поступить, в этом у них не было никаких сомнений), куда это запропастились с форума сразу двое членов американской делегации. В итоге пока русские искали бы их в Ногинске, они благополучно добрались бы до аэропорта, а в тринадцать пятьдесят по московскому времени вылетели бы из Москвы рейсом «Аэрофлота» в Афины по новым паспортам, которые они получили сегодня на рауте. Благо у американского посольства есть бронь на этот рейс и два билета им уже заказаны, надо только прибыть в аэропорт за час до отлета.