Богомил Райнов - Агент, бывший в употреблении

— Конечно нет. Но я работал под столькими именами, что уже начинаю забывать, каково мое нынешнее.

— Все еще жонглируете ими?

— Я уже на пенсии.

— И вы тоже?

— Вероятно, как и все наше поколение. Говорят, профессия исчезает.

— Ну и пусть исчезает. Ведь мы с вами уже не занимаемся ею.

Он отпивает глоток, откидывается назад и вытягивает под столом ноги, эти свои бесконечно длинные ноги, которым он никак не может найти место.

— Значит, говорите, профессия исчезает?

— Так говорят.

— Но, полагаю, сами вы в эту глупость не верите.

— Кто знает.

— Мне ли вам объяснять, что пока существуют отдельные государства, будет существовать и шпионаж.

— Что ж, может, я и готов разделить ваш пессимизм.

— Моего пессимизма вам не разделить. Мой пессимизм стоек и обоснован всей моей жизнью. Вы же просто разочарованы. Вы мне очень напоминаете библейского Екклезиаста. Вроде бы все суета сует и все ветер уносит, однако в итоге выходит, что ни к Богу, ни к вере это не относится. Вы по-прежнему человек веры, Майкл. Таким и останетесь. И не стройте из себя мученика. После череды всех этих идиотов и убийц, которые перебывали в ваших партийных верхах, трудно и дальше твердить о руководящей роли партии или как это у вас там называлось…

— Ваш Рейган тоже докатился до старческого слабоумия.

— Да, но это — под конец. К тому же тексты для его речей писали другие. А у вас наличие у человека слабоумия было непременным условием для того, чтобы он мог занять руководящий пост. От деревянноголового Хрущева и гипсовомасочного Брежнева до пустоголово-марионеточного Горбачева…

— Не стоит вам так о Горбачеве. Он для вас проделал хорошую работу.

— Любой дебил, воображающий себя твоим противником, уже в силу того, что он дебил, делает для тебя хорошую работу. Горбачев даже не попытался продать вас по более-менее сходной цене. Он просто-напросто отдал вас. И даже после всего этого вы продолжаете верить. И не прикидывайтесь пессимистом. Вы все тот же наивный человек, но уже преклонного возраста. Вы тешите себя: может, все эти типы наверху и были бездарями, зато наша идея — великая.

— И вы, как видно, для того и ездили в Софию, чтобы увидеть, что сталось с идеей?

— София меня нисколько не интересует. Просто мне пришлось сопровождать одного эксперта в области стратегических исследований. Не то чтобы я был ему так уж необходим, но, вы знаете, важные персоны любят таскать с собой советников, чтобы придать себе побольше важности.

И снова переменив тон, спрашивает:

— Выпьем еще по стаканчику?

Что мы и делаем.

— Но, дорогой Уильям, — осмеливаюсь заметить, — не смущает ли вас то обстоятельство, что ваши слова находятся в полном противоречии с официальным мнением.

— Относительно какого вопроса?

— Это касается не отдельного вопроса, а того, что, как вы только что подтвердили, в целом вы продолжаете придерживаться своих пессимистических взглядов. И это в то самое время, когда, пережив ледниковый период холодной войны, планета пробуждается к новой жизни.

— Несмотря на вашу дешевую иронию, Майкл, все действительно переменилось. Сомневаюсь, однако, что стало сколько-нибудь лучше. С одной стороны, наша легкомысленная самонадеянность, с другой стороны, ваша озлобленность от униженного достоинства… Нет, лучше не стало, и будущее этого несчастного человечества по-прежнему находится под вопросом. В конце концов, наверное, было бы лучше, если бы все закончилось одним хорошеньким взрывом, который положил бы конец этому жалкому эксперименту. Во Вселенной, как известно, полным-полно мертвых планет. И что с того, что их станет одной больше?.. Ведь мы всего лишь микроскопическая пылинка на глухих задворках Млечного Пути.

— Ваша последовательность вызывает у меня искреннее уважение, дорогой Уильям. Приятно видеть, что вы, как и прежде, полны вашей черной энергии.

— Не льстите. Это всего лишь последние всполохи на пороге Большой скуки.

— Вы скромничаете. Такой специалист, как вы, всегда будет востребован в сфере международных отношений. Да и в деле вербовки, как же без нее.

— Спасибо за комплимент. Но в области международных отношений давно работают новые люди, а что касается вербовки, то кого мне вербовать, вас, что ли? А зачем? Ваши люди сами поставляют нам любую информацию, даже не дожидаясь, пока мы запросим ее. Они проявляют такое усердие, что поначалу мы даже заподозрили, не пытаются ли с нами сыграть в старую игру по сливу дезинформации. Но они не играют, Майкл. Просто люди жаждут быть полезными. Или, подобно всяким Калугиным [13] Калугин Олег Данилович (1934) — с 1952 по 1989 год кадровый сотрудник КГБ СССР, вышел в запас в звании генерал-майора. С 1995 года живет в США. Его публичные заявления, касающиеся деятельности КГБ, а также участие в судебных слушаниях в США по делу о российских разведчиках явились по сути предательством, и в 2002 году он был заочно осужден судом на 15 лет колонии строгого режима за измену родине. Имя Калугина (как и имена его старших «коллег» Пеньковского и Гордиевского) давно стало нарицательным для обозначения предателя. , предлагают информацию в обмен на американское гражданство и скромную пенсию предателя.

— Я предложил бы выпить еще по стаканчику, — говорю, — хотя мы рискуем напиться.

— Такой опасности нет, — уверяет меня Сеймур и делает знак кельнеру.

— А не боитесь, что нас прослушивают? — спрашиваю, чуть погодя.

— Не боюсь. Я уверен, что нас не прослушивают. И вообще эта практика в наши дни становится все менее эффективной. Люди ведь убеждены, что их подслушивают, поэтому контролируют себя, выбирая, что сказать, а о чем умолчать. А раз так, то какой смысл подслушивать? Такому профессионалу, как вы, это наверняка известно не хуже моего.

— О, что касается меня, то мне уже давно не о чем умалчивать. Что скрывать такому жалкому типу, как я, кроме разве что того позорного факта, что он уже вне игры.

— Раз уж вы упомянули игру, Майкл, хочу вам заметить, что, несмотря на всю свою опытность, вы иногда переигрываете. И не пытайтесь меня убедить, что сюда вы приехали, чтобы насладиться божественной музыкой великого Моцарта.

— Нет, конечно. Слушать Моцарта я езжу в Зальцбург. А правда в том, что у меня есть старый должник, который постоянно увещевает меня тем, что у него имеются здесь кое-какие вклады. А поскольку все это тянется слишком долго, я решил приехать и проверить, есть ли в его словах хоть толика правды. Только в банках, как вы знаете…

— Знаю, знаю, — прерывает меня Сеймур. Он не из тех людей, которые нуждаются в пояснениях. — В сущности, я и сам ваш старый должник, так что не будем делать из мелочей большую проблему. Я не забыл, что когда-то вы спасли мне жизнь.