Богомил Райнов - Агент, бывший в употреблении

— Вроде бы от воспаления легких, — вспоминаю, чтобы направить разговор в более прозаическое русло.

— Нет, не от воспаления легких. От одиночества и невнимания. Если бы рядом был кто-то, кто вызвал «скорую», ее, возможно, удалось бы спасти. Хорошо хоть Однако позаботился о похоронах. Похоже, он был единственный, кто проводил ее в последний путь.

Он умолкает. Потом произносит, обращаясь больше сам к себе:

— Каждый раз получалось так, что меня не оказывалось рядом именно в тот момент, когда я был особенно ей нужен.

«Неизвестно, так ли уж был ты ей нужен, — отвечаю мысленно. — Приходит время, когда единственное, что остается, — это уйти: от боли, от разочарования, ото всего. Человек рождается в одиночестве и в одиночестве умирает».

Чуть было не ляпнул эту глупость вслух, но удержался. Человек и в дорогу отправляется один, но все-таки хорошо, когда у него есть кто-то, кто его провожает. Это понятно даже мне, которого никто и никогда не провожал.

— Мало того что у человека куча недостатков, так ему еще и память дана, — слышу бормотание Борислава. — Все равно, как опухоль. Хочется вырвать ее с корнем, да не получается.

Смотрит на меня уныло и спрашивает:

— Ты вроде не страдаешь от нее?

— От опухоли?

— От памяти.

— Если мы вырвем память, Борислав, что у нас останется?..

— Ничего. Ни воспоминаний, ни разочарований, ни сожалений, что профукал жизнь. Совсем ничегошеньки. Идеальное состояние.

Примерно через месяц после первой повестки получаю вторую.

На сей раз кофе не предлагают, но и не заставляют долго ждать. Принимают в том же кабинете, но хозяин теперь тут другой. Человек предпенсионного возраста с хмурым выражением лица. Поясняет, что хочет задать несколько вопросов касательно гражданина Валентина Заркова, и тут же переходит к допросу. Когда и как я познакомился с Вале, что мне известно о его прошлом, сколько раз с ним встречался и все такое прочее, о чем в свое время я подробно и обстоятельно сообщил следствию. Чтобы избежать ненужных пререканий, покорно — пункт за пунктом — отвечаю на вопросы, но под конец позволяю себе заметить:

— Насколько мне известно, все эти факты уже фигурируют в материалах следствия.

— Если бы они там фигурировали, я не досаждал бы вам своими вопросами, — отвечает следователь, чье кислое выражение лица свидетельствует о том, что ему все это надоело не меньше моего.

И чтобы не показаться чересчур грубым, добавляет:

— Материалы следствия, о которых вы говорите, в данный момент представляют собой одну полупустую папку.

Рассказываю Бориславу о новом визите к следователю, а он спрашивает, не поднимал ли я вопроса о машине.

— Пытался, но получил резкую отповедь: «Это не по адресу, мы здесь машинами не занимаемся». Мало того что отнимает у меня время своими дурацкими расспросами, так еще и высокомерничает. Как будто не может те же вопросы задать напрямую Вале.

— Он их ему, конечно же, задавал. Тут интересно другое: в какой именно связи он спрашивал о тебе Вале. И что тот ему ответил.

— Ясно, что это были за ответы. Но только кто ему поверит…

— Следователю платят не за то, чтобы он верил. Поэтому нет никакой гарантии, что он поверит тебе.

— Я лицо официальное.

— В прошлом. А теперь нет.

— Я действовал в соответствии с поставленной задачей.

— Материалов нет. «Полупустая папка»! Неужели тебе не ясно? В общем, если за тобой придут, то не очень этому удивляйся.

— Я уже ничему не удивляюсь. Абсолютно ничему.

Борьба с наркоторговлей никогда не входила в сферу моих служебных интересов. Правда, когда-то очень давно мне пришлось заниматься группой молодежи, баловавшейся морфием, но тогда моя задача состояла в том, чтобы не дать им попасться в сети одного опасного иностранного махинатора. История с гражданином Валентином Зарковым совсем иного характера. Меня подключили к ней неожиданно по приказу генерала в связи с насущной необходимостью, продиктованной сложившейся обстановкой.

Все началось в один прекрасный солнечный день на одном из наших пляжей, где по прихоти судьбы в опасной близости друг от друга оказались одна австрийская дама и один наш доморощенный авантюрист. Дама, пусть она и не принадлежала к двумстам знатнейшим семействам, властвующих над миром, была тем не менее достаточно состоятельной, чтобы проводить лето на заграничных курортах, пусть и не таких роскошных, как Ницца. Не очень молодая и не слишком привлекательная, она все-таки была лакомой добычей для доморощенного аполлона, известного среди заправил софийского фарцового рынка под кличкой Вале Валет. Многозначительное прозвище, если учесть, что у игроков в беллот валет — самая счастливая карта. Случай с австрийкой подтвердил репутацию Вале — везунчика. Некоторые познания в иностранных языках, почерпнутые во время учебы в английской спецшколе, в сочетании с умением пользоваться некоторыми приемами, относящимися к сфере межполовых отношений, обеспечили ему осуществление давнишней мечты: жениться на даме из западной страны со всеми вытекающими отсюда приятными последствиями.

Вале специализировался по модной в то время у нас подпольной торговле золотом, валютой и часами. Переезд на новое местожительство позволил ему расширить свое дело за счет налаживания оживленного курьерского канала между Веной и Софией. Не лишенный сообразительности и сравнительно порядочный (насколько это возможно в подобном бизнесе), года через два Валет приобрел репутацию солидного и надежного партнера. Лучшим свидетельством этого явилось его вхождение в наркобизнес, причем в самую доходную его отрасль — торговлю кокаином.

И вот, оставив однажды уютное семейное гнездышко, Вале вылетел на просторы мира осваивать сложные контрабандные маршруты, начертанные латиноамериканскими картелями. Начав с низов, он быстро набрался опыта торгового агента, перевозчика и поставщика наркотиков по всем пунктам между Колумбией, Лос-Анджелесом и Западной Европой. Об этом свидетельствовали и его взлет в наркоторговой иерархии, и тот факт, что он ни разу не попался полиции.

У наших служб имелись косвенные данные о деятельности Вале, но поскольку его деятельность велась вдали от нашей страны, мы им не занимались, а с предложением о сотрудничестве к нам никто не обращался. Наше отношение к деятельности Вале начало меняться после того, как была извлечена на свет Божий и раздута до уровня мировой сенсации выдумка об участии болгар в покушении на папу римского. Чем больше мировая пресса старалась раздуть эту большую ложь до размеров неоспоримой истины, тем больше у нас крепли опасения, что для подкрепления этой теории могут быть использованы и некоторые второстепенные обстоятельства. Такие, как, к примеру, наше надуманное участие в наркобизнесе.