Джон Гришэм - Брокер

О спуске Марко старался не думать. Глаза его были устремлены вверх, на церковь, которая то казалась очень близкой, то вдруг отдалялась. Теперь у него заныли и бедра, каждый шаг давался все труднее и труднее.

Когда они достигли гребня и вышли из-под шестьсот шестьдесят шестой арки, перед ними возникла церковь во всем своем великолепии. Ее огни зажглись, когда на холмы, возвышающиеся над Болоньей, стала спускаться темнота, и купол засиял всеми оттенками золота.

— Она сейчас закрыта, — сказала Франческа. — Нам придется осмотреть ее в другой раз.

Во время подъема он видел спускавшийся вниз автобус. Если он решится еще раз посетить Святого Луку с единственной целью осмотреть очередную церковь, то воспользуется только автобусом.

— Сюда, — сказала она. — Я знаю тайную тропу.

Он последовал за ней по гравийной дорожке за церковью к уступу, где они остановились и посмотрели на город внизу.

— Это мое любимое место. — Она тяжело дышала, точно стараясь вобрать в себя всю красоту Болоньи.

— Вы часто сюда приходите?

— Несколько раз в год. Как правило, с группами. Они всегда предпочитают автобусы. Иногда по воскресеньям я поднимаюсь сюда пешком.

— Одна?

— Да.

— Можно где-нибудь посидеть?

— Да, вон там прячется скамейка. О ней никто не знает.

Марко пошел за Франческой по каменистой тропе к другому выступу, откуда открывался такой же потрясающий вид.

— У вас устали ноги?

— Да что вы, нет, — солгал он.

Она с наслаждением закурила сигарету; он редко видел, чтобы курили с таким вожделением. Они долго сидели молча, отдыхая, думая о чем-то своем и глядя на сверкавшие огоньки Болоньи.

— Луиджи сказал мне, что ваш муж тяжело болен, — сказал наконец Марко. — Я вам сочувствую.

Франческа удивленно посмотрела на него и отвернулась.

— Луиджи предупредил меня, что разговоры на личные темы исключены.

— Луиджи постоянно меняет правила. Что он говорил вам обо мне?

— Я не спрашивала. Вы из Канады, путешествуете, хотите выучить итальянский.

— Вы ему поверили?

— Не вполне.

— Почему?

— Потому что вы сказали, что женаты и у вас есть семья, но вы бросили их, отправившись в долгое путешествие по Италии. И если вы просто бизнесмен, который ездит по свету ради удовольствия, то при чем тут Луиджи? И Эрманно? Зачем они вам?

— Хорошие вопросы. Жены у меня нет.

— Выходит, все это ложь.

— Да.

— А в чем правда?

— Я не могу вам сказать.

— Хорошо. Мне и не надо знать.

— У вас и без того много проблем, Франческа.

— Мои проблемы — это мое дело.

Она закурила еще одну сигарету.

— Не угостите меня?

— Разве вы курите?

— Курил много лет назад. — Марко вынул сигарету из ее пачки и прикурил. По мере того как спускалась ночь, городские огни становились ярче.

— Вы рассказываете Луиджи обо всем, что мы делаем?

— Я рассказываю ему очень мало.

— И правильно делаете.

Последний визит Тедди в Белый дом был назначен на десять утра. Он вознамерился опоздать. В то утро в семь часов он встретился со своей неофициальной командой по передаче дел — четырьмя заместителями директора и старшими сотрудниками. На этой тихой мини-конференции он сообщил тем, кому доверял многие годы, о том, что уходит, что это давно уже было неизбежностью, что агентство находится в хорошем состоянии и вообще жизнь на этом не останавливается.

Те, кто хорошо его знал, почувствовали облегчение. Все-таки ему почти восемьдесят, а его ставшее легендой плохое здоровье и впрямь становится все хуже.

Точно в 8.45 во время встречи с Уильямом Лакейтом, заместителем по оперативным вопросам, он вызвал Джулию Джавьер для доклада по делу Бэкмана. Это дело имело для него первостепенное значение, хотя в общем списке приоритетов глобальной разведки находилось где-то посередине.

Как странно, что операции, связанной с опозоренным бывшим лоббистом, суждено было привести к падению Тедди.

Джулия Джавьер села рядом с вечно бодрствующим Хоби, делавшим заметки, которые никто никогда не прочитает, и начала как ни в чем не бывало:

— Он на месте, в Болонье, поэтому, если план надо привести в действие, мы можем это сделать в любую минуту.

— Мне казалось, по плану мы должны были переселить его в деревню, в сельскую местность, где за ним легче было бы следить, — сказал Тедди.

— Это запланировано через несколько месяцев.

— У нас нет нескольких месяцев. — Тедди повернулся к Лакейту. — Что будет, если мы сейчас нажмем на кнопку?

— План будет приведен в действие. Они доберутся до него в Болонье. Это прекрасный город, в котором практически нет преступности. Убийства там неведомы, поэтому смерть Бэкмана привлечет к себе внимание, если там найдут его тело. Итальянцы быстро установят, что он не… как его зовут, Джулия?

— Марко, — сказал Тедди, не заглядывая в лежавшие перед ним бумаги. — Марко Лаццери.

— Да, им придется поломать голову и выяснить, кто это такой.

— Им не за что будет зацепиться, когда они попытаются установить его личность, — заметила Джулия. — У них будет труп, фальшивое удостоверение личности, но ни семьи, ни друзей, ни адреса, ни места работы — одним словом, ничего. Они похоронят его, как бродягу и в течение года не будут закрывать дело. А потом закроют.

— Это не наша проблема, — сказал Тедди. — Убивать-то будем не мы.

— Верно, — сказал Лакейт. — В городе все это сложнее, но наш мальчик любит бродить по улицам. Там они его и прикончат. Скажем, попадет под машину. Ведь итальянцы гоняют, как угорелые.

— Значит, это будет нетрудно?

— Скорее всего, так.

— А какие у нас шансы узнать, когда это случится? — спросил Тедди.

Лакейт пригладил бородку, посмотрел на сидевшую напротив Джулию, которая, грызя ноготь, наблюдала за Хоби — тот помешивал пластмассовой палочкой зеленый чай. Лакейт выдержал паузу.

— Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят — там, на месте. Мы будем следить, что называется, двадцать четыре-семь, но те, кто его прикончит, будут из числа самых опытных. Свидетелей может и не оказаться.

— Наш лучший шанс возникнет потом, — добавила Джулия, — через несколько недель после того, как бродягу похоронят. Наши люди на своих местах. Мы будем внимательно прислушиваться. И вскоре что-нибудь услышим.

— Как всегда, когда не мы спускаем курок, есть вероятность, что точно мы ничего не узнаем.

— Мы не можем себе позволить провалить операцию, понимаете? Приятно будет услышать, что Бэкман мертв, — он это более чем заслужил, но цель операции в том, чтобы узнать, кто именно его прикончил, — сказал Тедди, поднося ко рту в белых сморщенных руках бумажный стаканчик с зеленым чаем. Он глотнул шумно, не стесняясь.

Быть может, старику действительно пора переселяться в дом для престарелых.