Дэн Абнетт - Инквизиция: Омнибус

Кровавые Горгоны не признавали никакого другого командующего. Даже сам корабль, казалось, скорбел об утрате. Дрожал весь восьмикилометровый корпус артефакта Кровавых Горгон, продукта эксперимента с псевдохирургией и демонологией. Поговаривали, что в корпус воздушной крепости была вживлена плоть князя демонов, и эта органическая субстанция соединилась с двигателями корабля, породив дух, поселившийся в электронных системах демонического гиганта.

Гаммадин был хозяином этого корабля. Паника и неразбериха сопровождали новости о его гибели. Девять капитанов рот скрылись в своих логовах в глубинах корабельных лабиринтов, собрав своих самых доверенных воинов. Никто не знал, что принесет следующий день, но ни один из них не был настолько глуп, чтобы действовать опрометчиво. Сабтаха Старейшего, ветерана ордена, обуяло бешенство берсерка. Он был связан с Гаммадином кровными узами, обменявшись удаленными органами и кровью во время ритуалов Связывания.

Смерть его кровника поселила в душе Сабтаха горе и ярость. В анналах ордена сохранились записи о тех временах, когда Гаммадин еще только начинал экспериментировать с демонологией, связавшись кровными узами со своим самым доверенным лейтенантом, Мономахом. Используя знания о телосложении Астартес, хирурги переливали кровь и выращенные органы, вытащив их из разрезанной плоти, в плоть связываемого кровными узами. Тайные знания Гаммадина помогли расшифровать забытые тексты, с помощью которых удалось создать сверхъестественную связь между теми, кто выживал во время эксперимента. Вместе с Мономахом Гаммадин и его Кровавые Горгоны нападали и терроризировали судоходные линии сегментума Обскурус. Их действия были настолько согласованы, что в бою они могли без общения интуитивно обмениваться тактическими решениями.

Во время Войны Сети Гаммадин почувствовал, что Мономах окружен и выслал подкрепления, несмотря на то, что они находились в двух разных звездных системах. Словно братья-близнецы они сражались на протяжении четырех столетий, пока Мономах не разгневал богов, превратившись в чудовище. Поговаривали, что Гаммадин был необычайно возмущен поступками Мономаха и лично казнил его, что причинило ему значительную физическую боль.

До сегодняшнего момента Гаммадин был настолько силен, и как воин и как адепт Темных сил, что обычный кандидат не смог бы стать его кровником. Последовавшие за Мономахом кандидаты погибали, когда кровь Гаммадина проникала в их тела. Ритуалы Связывания были опасны по причине травматического шока от операции и нестабильности демонических духов. Хотя Гаммадин и обладал огромным опытом, он не мог поделиться им, и дюжина кандидатов или сошла с ума или погибла во время трансплантации и извлечения органов.

Это было до появления Сабтаха, кандидата с равнин Симеона, чья связь с Гаммадином должна была пройти успешно. Кандидат выдержал месяцы мучений на операционном столе, его тело испытало шок во время процесса привязывания жидкой части лимфы, и, в конце концов, он стал кровником великого Гаммадина. За три тысячи шестьсот пятьдесят один год Сабтах Старейший стал братом Гаммадина, сделавшись сильнее и мудрее благодаря их связи. А теперь Гаммадин был мертв.

Лабиринт Зала войны, отдельной секции корабля площадью в шестьдесят гектаров с боевыми сооружениями, установленными под палубами двигателя «Рожденного в котле», был заполнен трупами.

Узкие склепы плавно переходили в кладбища костей так называемой «тренировочной добычи». Эти кости образовывали решетки, а черепа были частью небольших пирамид. Даже пол был белый от костного порошка. Каждый раз жертву выпускали в лабиринт, и Кровавые Горгоны, настигнув добычу, погребали ее там же, где и убили.

— Двигайся влево. Добыча слева на тридцать градусов, — прошептал по воксу Саргаул.

Но Варсаве не нужно было ничего говорить. Он смог оценить обстановку по позе Саргаула, наклону его шлема и тревоге в его голосе. Сила уз была настолько сильна, что Варсава выстрелил, даже не захватив врага в целеуказатель шлема, ориентируясь лишь на предупреждение Саргаула. Болтерная очередь разорвала термаганта. Его лобная кость взорвалась, и костные пластины разлетелись в стороны. Задние выпуклые ноги твари подкосились, и ксенос рухнул на пол.

Пока существо умирало, его мускулы продолжали сокращаться, подергиваясь и сгибаясь, пока жизнь полностью не оставила тело. Счетчик убийств, установленный в коридоре, сообщил об удачном выстреле.

— Идеально, — произнес Саргаул, хлопнув Варсаву по ранцу. — Но в следующий раз не жди. Бери на мушку сразу же, как обнаружишь цель. Наша кровная связь позволяет нам эффективно убивать вместе, а не опираясь на подсказки друг другу.

Варсава кивнул в ответ. Связанный узами брат Саргаул был опытным воином со значительным послужным списком за шестидесятилетний срок службы, и хотя они были связаны кровными узами с момента, когда Варсава был еще неофитом, оба воина значительно отличались друг от друга.

Варсава был юн по меркам десантников-предателей. Его забрали из семьи, и он прошел все тесты, чтобы занять свое место в рядах неофитов. По достижении совершеннолетия его выбрали для связывания кровными узами с братом Саргаулом, и Варсава прошел ритуал трансплантации органов и крови. С того момента он участвовал только в двух крупных рейдах и дюжине небольших стычек. Также Варсава отличался и физически от своего кровного брата. Рост Саргаула составлял почти два метра пятьдесят сантиметров, в тоже время рост Варсавы не превышал двух с половиной метров в полном снаряжении, и по меркам десантников-предателей, он считался невысоким. Руки и суставы Саргаула также были длиннее, Варсава, напротив, был шире и крупнее. Хотя их различия и не были видны глазу простых смертных, которые считали Астартес одинаковыми, космический десантник сразу распознавал эти различия и использовал эти знания в бою. Эти знания являлись неотъемлемой чертой культуры боя, и Варсава всегда чувствовал себя слабым звеном этой связи.

Они не были одинаковыми.

— Неплохо, братья, — произнес сержант Сика.

— Собраться для разбора полетов.

Шесть десантников-предателей отделения «Бешеба» присели на корточки и начали разбирать тренировочные упражнения, начиная с построений при передвижении и положений для стрельбы, заканчивая определенными деталями физиологии ксеноса и предположениями по теории сообщения.

Пока самый младший из них, Варсава, делал записи на информационном планшете, остальные бойцы, более уверенные в своем опыте, слушали. Среди слушателей была пара Гадия и Цитона, безудержных бойцов, сражавшихся без шлемов. Их лица украшали шрамы, оставленные ножами. Был и строгий сержант Сика, водрузивший цепную секиру на свои плечи. Перед ним сидел его кровник Баэл-Шура, клацая своей челюстью, аугментической заменой, намеренно покрытой зазубринами.