Н. Старжинский - Хозяин тайги

Кандауров сорвал на ходу сухую ветку, сломал ее пополам и отбросил далеко от себя.

— Нет, Миша, — сказал он отрывисто. — Ошибки теперь уже быть не может. Ли-Фу следует за нами по Пятам и тайно наблюдает за каждым нашим шагом.

— Вы так уверенно об этом говорите, как будто видели его следы подле лагеря.

— Да, видел. Но эти следы не на земле. Все его проделки, все его фокусы похожи один на другой. Наблюдательному человеку достаточно разгадать один из фокусов, чтобы понять и остальные.

— Значит, вы убедились в этом сегодня, после того, как разоблачили Фому?

Землемер покачал головой.

— Нет, Миша, я подозревал это давно. Разговор с Фомой — только заключительное звено. Сегодня цепь замкнулась. Долго объяснять, каким образом, шаг за шагом, я укреплялся в своих подозрениях… Скажу только, что во многом мне помогла Настя. Что вы говорите! — удавился Миша. — А мне она ни слова не сказала, как я ее ни расспрашивал.

— Иное молчание красноречивее слов. Случайная оговорка, выражение досады на лице, растерянный взгляд, испуганное движение — все это так много говорит человеку, который уже кое-что знает, а об остальном догадывается.

Миша нетерпеливо передернул плечами.

— Но что же вы могли знать, о Ли-Фу, когда познакомились с ним? Одно лишь хорошее. Ведь я так расхваливал его. А между тем вы как-то сразу насторожились по отношению к нему. Это мне непонятно.

— Что же здесь непонятного? — Кандауров искоса посмотрел на Мишу. — Первые же слова Ли-Фу, когда он пришел к нам на вечеринку заставили меня насторожиться.

— А что он сказал? Я не помню.

— Это-то и плохо, что не помнишь. Тебе это показалось мелочью, но именно такие мелочи и раскрывают человека. Ли-Фу говорил, что родился в Китае, прожил там долгие годы, а вспомни, с каким презрением он отзывался об обычаях этой великой страны. Едва переступив порог, начал открещиваться от нее, доказывая, что он не китаец…

— Я как-то не придал значения его словам, — смущенно признался Миша. — Но перед тем он говорил мне, что хочет вернуться в Китай и помочь своему народу бороться с произволом помещиков и чиновников.

Кандаурюв пренебрежительно махнул рукой.

— Это говорилось для маскировки. Одно с другим не вяжется: хочет помочь своему народу, а между тем ненавидит и презирает его. Где же логика? Да, людям нужно верить. Но как можно верить человеку без родины? Это — выродок, существо безнравственное и опасное!

— Но почему же без родины? — не сдавался Миша. — Он всегда с гордостью говорил: «Я — дунган!»

— Да какой он там дунган!.. — Землемер нахмурился. — И не китаец он и не дунган…

Миша уставился на Кандаурова.

— Кто же он?

— Чем больше я присматривался к этому человеку, тем больше недоверия чувствовал к нему, — продолжал землемер, оставив без ответа вопрос Миши.

— Почему? Ведь он вел себя вежливо, скромно…

— Не в этом дело. Помнишь, к нам вломился Силантий? Если бы не Ли-Фу, разыгрался бы скандал. Этот пьянчуга для того и пришел, чтобы подраться, побуянить. А как быстро усмирил его Ли-Фу! Пьяный хулиган даже Извиняться начал. Неужели тебе это не показалось подозрительным. В глазах Силантия я прочел в тот момент испуг и какую-то собачью покорность. Нетрудно было догадаться, что между ними существуют особые взаимоотношения, взаимоотношения господина и слупи. А какую роль играл Силантий в нашем отряде, сам знаешь: ссорился со всеми, пробовал спаивать кое-кого. Я объяснял это свойствами его характера, но теперь догадываюсь, что действовал он так по заданию Ли-Фу…

— Но почему Ли-Фу использовал именно Силантия? — удивился Миша. — Он должен был знать, что этот пьяница долго не удержится в отряде.

— Ну, выбор-то у Ли-Фу был невелик. Люди, подобные ему, не брезгуют никем. Вербуют себе помощников из самой последней швали. Одних подкупают деньгами, других своим вкрадчиво-любезным обхождением. Он и Гжибе как-то помог, одолжил ему в трудную минуту несколько сот рублей, для того чтобы закабалить и держать в руках. Но с Гжибой, по-моему, он просчитался.

— Вы думаете?

— Уверен в этом. Ли-Фу не доверяет охотнику. Если бы он рассчитывал на помощь Гжибы, то не добивался бы, чтобы его самого или его дочку взяли в отряд.

— Значит, Настя проникла к нам по его заданию?

— По-видимому, да. Но в Насте так же, как и в Гжибе, он обманулся. Запуганная девочка не решалась выдать его, но и помощи никакой не оказывала. Иначе зачем бы ему вербовать Фому?

— А как мы теперь поступим с Фомой?

— Вернемся, заявим в погранотряд. Там разберутся, что это за человек… Думаю, что и Ли-Фу не уйдет от возмездия. Мне еще не вполне ясно, кто он и чем здесь занимается.

— Наверно, имеет тайные плантации мака и собирает опиум.

— А также окупает золото, пушнину, панты, женьшень и сплавляет за границу, — добавил землемер. — Это один на тех хозяйчиков-пауков, которые опутывают население тайги тысячами невидимых, но цепких нитей. Но и это, по-видимому, еще не все. У меня есть кое^какие наблюдения и разрозненные факты… Впрочем, говорить о них пока еще рано.

— А все-таки окажите.

— В свое время скажу… Нам нужно прежде всего подумать, как организовать работу, чтобы и Фому держать под наблюдением и Настю не оставлять одну в лагере…

— Это наука всем нам, — проговорил Миша с мрачным видом. — Но я-то хорош! Попался на удочку. Все могли погибнуть. И участка бы не отвели.

— Да, так недолго и головой поплатиться, — согласился землемер. — Тяжело бывает ошибаться в людях и опасно. Поэтому развивай в себе наблюдательность, внимание к мелочам. — Кандауров покосится на Мишу, следя за его лицом. — История с Фомой и меня кое-чему научила… Ли-Фу не понравился мне с самого начала, а вот Фома… Мы считали его безвредным пустомелей, балагуром, весельчаком. И это Обезоруживало нас. Слишком благодушно мы к нему относились, думали, что глуповатый человек не может стать опасным подлецом. А ведь я знал, как неустойчив этот балагур!.. Да, сделал ошибку. Не брать бы нам его в эту поездку…

Они шли некоторое время молча.

— Меня судьба Мешкова беспокоит, — сказал в раздумье Кандауров. — Не погиб ли он в тайге?

Разговоры о Мешкове велись уже третий день. Строились всякие предположения, высказывались догадки. Но все оказалось гораздо проще. Яков никак не мог найти подходящего рабочего на место Гжибы. Деревня была почти безлюдна. В некоторых дворах оставались наблюдать за хозяйством старухи или девчонки, остальные обитатели охотились в тайге. Некоторые избы были заколочены, и за ними присматривали соседи. Долго раздумывал Мешков, как быть. Нанимать какого-нибудь лодыря вроде Силантия — нельзя, а все стоящие люди — в тайге. Наконец, после двух дней безуспешных поисков Яков решил взять с собой на работу сына Алексея. Парню шел только семнадцатый год, но был он крепок, силен, вынослив.