Крыстин Земский - Партитура преступления

Но все это было противно его характеру, нраву, темпераменту. Он не любил никому кланяться, говорил все, что думал, а о своих руководителях он не всегда думал хорошо. Два года он возглавлял Центр. Его перевели сюда из научно-исследовательского института по рекомендации старого друга Вацлава Станиша — директора Управления специальных исследований. Гонтарский не стремился к новой должности. Станиш долго уговаривал его, пока наконец аргументы не подействовали. «Это ведь продолжение нашей солдатской службы. Тоже фронт. Я должен иметь людей, которым можно доверять».

В конце концов он согласился, хотя и предвидел заранее хлопоты, связанные с организацией труда, подбором работников, сотрудничеством с Объединением. Жизнь подтвердила его опасения. День за днем проходили в переговорах с субподрядчиками, поисках необходимых материалов. Если бы не Вацек, он охотно вернулся бы к научной деятельности. Но Станиш ему доверял. И он не хотел обмануть этого доверия.

«Что же дальше делать?..» — задумался он.

— Быть может, директор Гонтарский сообщит нам, почему по сей день не выполнено наше распоряжение? — снова вырвал его из задумчивости голос докладчика. Он не мог понять, о чем тот говорит.

— Речь идет о ликвидации двух ставок, — шепотом подсказал ему сосед.

— Эти должности мы сократить не можем, — ответил Гонтарский. — У нас работают только самые необходимые сотрудники и охрана.

— Я же говорил, что фонд заработной платы вами превышен...

— Но нужды Центра не позволяют... — возражал Гонтарский.

Докладчик пожал плечами.

— Меня интересует фонд заработной платы. Нуждами Центра занимается другой человек. А вы должны выполнять распоряжения вышестоящих...

Гонтарский с трудом воздержался от резких слов.

— Согласись, чтобы только отвязался. А потом сделаешь, как тебе надо, — шепнул ему сосед. — А будешь упираться, они пришлют в Центр какую-нибудь комиссию, а она, если захочет, всегда что-нибудь отыщет... На черта тебе эти хлопоты?

Гонтарский повел плечами.

— Я не согласен, — заявил он. — Пришлите ваше распоряжение в письменной форме, я обращусь с протестом в наше Управление.

...Он сел, бросил взгляд на часы. Уже двенадцать! Через полчаса он должен обсудить со своим заместителем инженером Казимежем Язвиньским, руководящим сборкой действующей модели его установки, проблемы, связанные с намеченным на завтра, второе октября, испытанием на полигоне. «Будь, что будет!» — подумал он, решив сбежать с совещания. Быстро спустился по лестнице.

— Скорее в Центр! — сказал он водителю.

— Если быстро, то штраф за превышение скорости придется платить вам, — ответил водитель.

— Ладно, ладно, заплачу. Только скорее.

Его охватило беспокойство. Вытащил из кармана газету, попробовал читать. Через минуту понял, что держит ее вверх ногами. «Эва, пожалуй, права, из-за этого Центра я стал ненормальным», — подумал он, с трудом удержавшись, чтобы снова не поторопить водителя.

...Они уже подъезжали к воротам, когда воздух потряс взрыв. Над Центром вырос дымовой столб. По кузову машины забарабанили какие-то осколки. Водитель лихорадочно затормозил.

...Гонтарский выскочил из машины. Бегом бросился к цеху номер один, где находилась модель. Внезапно споткнулся обо что-то мягкое. Перед ним был труп человека без головы. С минуту он стоял онемев. Потом снова бросился вперед и исчез в облаках дыма.

— Зелиньский был отравлен цианистым калием, подмешанным в зубную пасту. Эксперты установили, что в пасту с целью ускорения действия яда было добавлено мелко раздробленное стекло. Оно тут же порезало десны, открыв яду доступ прямо в кровь, — докладывал Бежан полковнику.

— Что еще удалось установить? — Зентара рисовал на клочке бумаги одному ему понятные узоры. «Это помогает мне сосредоточиться», — говорил он, когда кто-нибудь интересовался его рисунками. Сотрудники знали: если начальник рисует, значит, слушает их с напряженным вниманием.

— Немного. Выписал из тюремной книги анкетные данные «родственника». Он назвал себя Шимон Ковальский. Прописан по адресу: улица Братская, восемнадцать. Я уже послал поручика Врону, чтобы он все это проверил. Не думаю, однако, что человек, идущий на мокрое дело, оставил нам такую визитную карточку. Удостоверение личности скорее всего или украдено, или фальшивка. Только фотография настоящая. Поэтому я и расспрашивал надзирателей, как он выглядит. По их словам, это мужчина лет сорока, седоватый, среднего роста. Словом, ничем не примечателен. Отметили только одну деталь: одет в осеннее пальто в крупную клетку. Именно поэтому его и запомнили. Теперь предстоит установить, продавали или нет в магазинах такие пальто. Лодзинское воеводское управление проверит, не видел ли кто так одетого мужчину. Может быть, удастся таким образом напасть на след. Да, у нас нет никаких новых сведений об агенте и его заданиях?

Зентара отрицательно покачал головой.

— Наше ли это дело? — вслух размышлял Бежан. — Зелиньского отравили. Быть может, в порядке сведения личных счетов. Но это с успехом может быть и местью кого-то из участников хозяйственной аферы. Даже если принять за неоспоримую гипотезу связь Зелиньского с разведкой Гелена, то какую угрозу для нового агента мог представлять человек, отрезанный от внешнего мира? Человек, который до сих пор молчал?

Зентара поднял голову над столом.

— «До сих пор», — повторил он. — Но каждую минуту мог заговорить. В особенности, если он угрожал заговорить. В геленовском Центре существует принцип: молчат только мертвые. Правда, они чаще используют метод «несчастных случаев». Помнишь, что случилось с певицей, которой удалось от нас ускользнуть? А в такой ситуации, как эта, им пришлось применить иные средства. Яд. Понятно, что это только гипотеза. Но, по-моему, правдоподобная.

— Хорошо. Примем ее. Но возникает вопрос, почему его не убрали раньше, перед арестом? Он мог попытаться спастись, выдав своих сообщников.

— Он боялся, это ясно, что за связь с разведкой Гелена ему будет грозить смертная казнь. Рассчитывал, что за растрату, в худшем случае, получит пожизненное заключение. А возможно, думал, что его выручат из тюрьмы в благодарность за молчание. Через год пребывания за решеткой он изменил свое мнение, надеясь шантажом заставить сообщников ему помочь, Может быть, он легко мог раскрыть Х-56? В конце концов, все это только наши предположения. Но не следует пренебрегать ими...

— Ты считаешь, что отравление Зелиньского — отправной пункт для поисков Х-56?

— Не исключено. Поэтому ты должен снова под этим углом зрения проверить все связи Зелиньского, вызвать на допрос его жену, просмотреть дело о растрате.