Лев Овалов - Медная пуговица

— А неофициально?

— А неофициально тоже беспокоится о рынках, только, конечно, генерал Тейлор действует несколько иными методами, нежели сеньор Баррес…

— Все-таки он рискует, ваш генерал, — заметил я. — Вряд ли его визит не привлечет внимания гестаповцев!

— Не будьте наивны, — упрекнула меня Янковская. — Был бы соблюден декорум! Одних обманывают, другие делают вид, что обманываются… У заокеанской державы везде свои люди. Не воображаете же вы, что шпионов рекрутируют только среди официантов и балерин? Министры и ученые считают за честь служить этой державе.

— Но ведь не все же продаются! — возразил я.

— Конечно, не все, — согласилась Янковская. — Но тех, кто не продается, обезвреживают те, кто продался.

— А зачем он пожаловал в Ригу? — поинтересовался я.

— Я уже сказала вам, сеньор Баррес интересуется молочной промышленностью.

— А на самом деле?

— На самом деле? Чтобы повидаться с вами! — насмешливо ответила Янковская. — А кроме… Неужели вы думаете, что я знаю что-либо о его делах и замыслах?…

Она вздохнула и пожелала мне спокойной ночи.

Об этом разговоре следовало незамедлительно поставить в известность Железнова, но, как назло, он отсутствовал, и я понятия не имел, где его искать…

В пять часов Янковская подняла меня на ноги.

Она сама довезла меня до улицы Кришьяна Барона и указала на большой серый дом.

— Минут пять нам придется подождать, — предупредила она. — Мистер Тейлор требует от своих сотрудников точности.

Ровно в шесть мы вошли в подъезд серого дома, поднялись на третий этаж и позвонили в одну из квартир… Впрочем, я запомнил ее номер — в квартиру № 5.

Дверь нам открыл человек в полувоенной форме, и я сразу подумал, что это офицер, хотя на нем не было никаких знаков различия.

Он небрежно кивнул Янковской и вопросительно посмотрел на меня.

— Август Берзинь, — назвала меня Янковская.

— Входите, — сказал человек во френче, ввел нас в респектабельную гостиную, на минуту скрылся, вернулся обратно и, приоткрывая следующую дверь, жестом предложил нам пройти дальше.

Мы очутились во мраке, но я тут же убедился, что это не так: на столе под темным абажуром горела маленькая лампочка вроде ночника, свет от нее падал только на стол, на котором она стояла.

— Садитесь, — услышал я хрипловатый голос. — Садитесь у стола.

Я подошел к столу, увидел низкое кресло, сел и точно утонул в нем: такое оно было мягкое.

Я стал напряженно вглядываться в том направлении, откуда раздавался голос…

Где-то я читал или слыхал, что имя руководителя Интеллидженс сервис известно в Англии только трем лицам — королю, премьер-министру и министру внутренних дел, — что принимает он своих сотрудников в темной комнате и для большинства людей является как бы невидимкой; вы можете находиться с ним где-нибудь бок о бок и не знать, что рядом с вами глава секретной службы Великобритании.

Мне вспомнилась сейчас эта легенда; возможно, подумал я, что деятели заокеанской разведки действительно заимствовали эту манеру у своих британских коллег.

Освоившись с темнотой или, вернее, с сумраком, царившим в комнате, я, насколько мог, рассмотрел своего собеседника. Напротив сидел человек среднего или, вернее, ниже среднего роста, очень плотный, даже полный; он был в темном костюме, лицо его смутно белело, в полусвете оно казалось даже прозрачным. К концу разговора, когда я привык к темноте и рассмотрел лицо этого человека лучше, оно оказалось столь невыразительным, что я не смог бы его описать.

— Я хочу с вами познакомиться, — произнес таинственный незнакомец. — Вас зовут…

— Август Берзинь, — поспешил я назваться.

— Оставьте это, — остановил меня незнакомец. Я усмехнулся:

— В таком случае, к вашим услугам Дэвис Блейк.

Незнакомец посмотрел в сторону Янковской.

— Вы знаете этого человека? — спросил он ее.

Я тоже обернулся в ее сторону; она села где-то в стороне у самой двери, но, едва этот человек к ней обратился, тотчас встала и почтительно вытянулась перед ним.

— Так точно, — по-солдатски отрапортовала она. — Господин Август Берзинь, он же капитан Блейк, он же майор Макаров…

Незнакомец отвел от нее свой взгляд и вновь повернулся ко мне.

— Так вот… — В его голосе звучало легкое раздражение. — Меня зовут Клеменс Тейлор, для вас это должно быть достаточно. Для меня не существует тайн, и я не могу терять времени.

— Госпожа Янковская советовала мне забыть, что я Макаров, — объяснил я. — Она настойчиво внушала мне, что я теперь только Дэвис Блейк, и никто больше.

— Госпожа Янковская — только госпожа Янковская, — холодно произнес Тейлор…

На одно мгновение он опять посмотрел в ее сторону. Должно быть, она понимала этого человека с одного взгляда.

— Я могу быть свободна, генерал? — почему-то шепотом спросила она.

Он ничего не ответил, и лишь по легкому шелесту открывшейся и тут же закрывшейся двери я понял, что Янковская выскользнула из комнаты.

— Госпожа Янковская — способный агент, но, как у многих женщин, эмоциональная сторона преобладает у нее над рациональным мышлением, — снисходительно заметил Тейлор. — Она хотела поставить вас в ложное положение, а это никогда не приводит к добру. Вы Макаров и должны оставаться Макаровым.

— Вы что же, советуете мне вернуться к своим и снова стать майором Макаровым? — спросил я.

— Да, — вполне определенно сказал Тейлор. — Только идиот Эдингер способен принять вас за англичанина, вы с таким же успехом можете сойти за египетского фараона. Ваша ценность в том и заключается, что вы Макаров.

— Я рад это слышать, мистер Тейлор, — отозвался я.

Но он тут же меня огорошил:

— Но вернетесь вы в Россию уже в качестве нашего агента. С этого дня вы будете работать на нас.

Он говорил об этом так, точно сообщал о решении, которое я и не подумаю оспаривать.

— Я понимаю вас, — ответил я, делая вид, будто не понял его. — Мы все союзники и делаем одно дело, и у нас одна цель — разгромить фашизм.

— Замолчите, — нетерпеливо перебил меня Тейлор. — «На нас» — это значит на нас, и фашизм тут ни при чем. Вы станете агентом нашей разведывательной службы и свяжете отныне свою судьбу с нами, а не с Россией.

— Позвольте, но как может генерал союзной страны… — в моем голосе звучало негодование, хотя мне уже вполне стала ясна истинная сущность моего собеседника, — делать такое предложение мне, русскому офицеру?

— Бросьте, мы с вами не на банкете, майор! — оборвал меня Тейлор. — Вероятно, вы изучали историю? Это на банкетах говорят красивые слова, а мы с вами находимся на кухне, где именно и готовятся блюда, которые подаются на стол народам. В конце концов, каждому в мире дело только до себя. — Он зевнул. — Попробуем быть трезвыми, майор, — продолжал он. — Мы знаем цену людям. Штабной офицер, майор, коммунист — это неплохое сочетание. Вы многое можете сделать. Мы заключим с вами как бы контракт: переведем на ваш текущий счет пятьдесят тысяч долларов и, кроме того, будем еженедельно выплачивать двести долларов, не считая вознаграждения за каждое выполненное поручение. Я не говорю о таких вещах, как какая-нибудь часть мобилизационного плана. За такие вещи мы не пожалеем ничего. В случае каких-либо политических перемен мы обеспечим вас своей поддержкой, и вы сможете занять у себя в стране видный пост. Впрочем, при желании вы сможете достигнуть этого поста и не дожидаясь политических перемен. Если за десять лет ничего не изменится, во что я мало верю, и вы почувствуете, что устали, мы поможем вам уехать из России…