Лев Овалов - Медная пуговица

— Товарищ Штамм, поезжайте к цирку, — приказал я. — Остановитесь неподалеку и ждите. Я вернусь самое большее через четверть часа.

— Для чего это? — спросил Железнов.

— Потом! Потом! — бросил я ему. — Сейчас нет времени!

Штамм затормозил перед цирком, и я бегом устремился к артистическому подъезду.

— Где господин Гонзалес? — крикнул я на ходу какому-то цирковому служителю. — Проведите меня!

Я не видел Гонзалеса с того памятного вечера, когда он исполнял свою серенаду под окнами госпожи Лебен…

Он встретил меня в коридоре, одетый в темное пальто, накинутое поверх расшитого блестками камзола.

Гонзалес почти не изменился, разве чуть обрюзг и стал еще мрачнее.

— Добрый вечер, синьор Гонзалес, — поздоровался я. — Вы еще не отказались от госпожи Янковской?

— Что вы хотите этим сказать? — мрачно спросил он, не отвечая на мое приветствие.

— Мне некогда, но я решил оказать вам услугу, — сказал я, не обращая внимания на его тон. — Если вы еще не оставили намерения привести на свое ранчо госпожу Янковскую, вам следует что-то предпринять. Сегодня ночью Янковская и Гренер собираются покинуть Латвию, а господин Польман должен организовать их отъезд. Если вы поторопитесь, вы успеете еще ее задержать. Самое главное, помешайте Гренеру встретиться с Польманом!

— Не знаю, что побудило вас сообщить мне об этом предательстве, — произнес он свистящим шепотом. — Возможно, она пыталась обмануть вас, как и меня, но у вас не хватает характера для мести… — Он протянул мне руку. — Можете рассчитывать на мою благодарность! — И устремился к выходу, опережая меня.

Кто-то закричал ему вслед:

— Рамон! Рамон! А как же ваш выход?!

Но Гонзалеса уже след простыл…

Я не сомневался в том, что он не замедлит появиться в квартире Гренера и внесет немалую сумятицу. Появление Гонзалеса предвещало по крайней мере хороший скандал. Во всяком случае, он близко не подпустит Польмана к Гренеру, пока там разберутся что к чему. Я был убежден, что благодаря темпераменту техасца мы получим значительную фору во времени!

Машина ждала неподалеку от цирка.

Штамм коротко спросил:

— Ехать?

— И побыстрее, — ответил я. — Больше нам задерживаться нечего!

Штамм прибавил газу, и мы понеслись через город. Вся Рига знала машину гаулейтера. Мы неслись с такой скоростью, что шуцманы не успевали нас приветствовать.

— Однако вы заставили меня поволноваться, — упрекнул Железнов.

— Если бы ты знал… — только и ответил я.

Мы миновали пригороды Риги и вынеслись на шоссе.

— Все-таки желательно было бы объехать контрольные посты, — проговорил Штамм. — Будет лучше, если никто не увидит, в каком направлении ушла наша машина.

— А разве вы не знаете, где контрольные посты? -удивился Железнов.

— В том-то и дело, что знаю, — сказал Штамм. — Я всегда езжу мимо контрольных постов и не знаю, как их объехать.

— Вы сможете сориентироваться по карте? — спросил я Штамма.

Я достал карту окрестностей Риги, которая имелась у Блейка, мы задержались на минуту, выбрали дорогу, на которой была наименьшая вероятность с кем-либо встретиться, и помчались опять.

— Загляните под сиденье! — крикнул Штамм.

Под сиденьем мы нашли автоматические пистолеты — это оружие было посерьезнее того, что лежало у меня в кармане, — ракетный пистолет и несколько ручных гранат.

Мы тут же поделили между собой пистолеты и гранаты, и я как-то увереннее стал вглядываться в ночную тьму.

Штамм вел машину на предельной скорости.

Я посматривал на нашу спутницу…

Наконец-то я ее узнал! Это была та самая девушка, которая сопровождала Пронина в Межапарке. За то время, что я ее не видел, она сильно похудела, а нарядный костюм очень изменил ее внешность…

Я хотел ее спросить, помнит ли она меня, но она держалась столь отчужденно, что я так ее ни о чем и не спросил.

Приблизительно на полдороге к Лиелупе наша «баронесса» обернулась ко мне и указала на окно. Я помнил слова Пронина.

— Штамм! — крикнул я. — Стойте!

Он тотчас остановился. Наша незнакомка открыла дверцу. Вокруг была сплошная ночь, машина тонула в темноте, лишь где-то вдалеке мерцал слабый огонек.

— Прощайте, товарищи, — сказала наша спутница и выскочила из машины.

— Как вы будете добираться в такой темноте? — участливо спросил ее Железнов.

Мы только услышали, как под ее ногами зашуршал гравий, мелькнула неясная тень, и тут же пропала.

Я с опасением посмотрел в черную пустоту. Куда она пошла? Что ждет ее в этом мраке? Было тревожно на душе…

— Поехали, товарищ Штамм, — сказал Железнов.

Теперь, оставшись втроем, мы распределили наши роли, каждый должен был знать, что ему в том или ином случае придется делать.

Стремглав миновали Лиелупе, свернули на знакомую дорогу, и перед нами появилась высокая каменная ограда.

Над аркой горела лампочка, ворота были раскрыты.

— Что за черт! — воскликнул я. — Почему раскрыты?

— Ничего нет удивительного, нас ждут, — объяснил Железнов. — Надо полагать, Пронин позвонил и предупредил охрану, что на аэродром Гренера выехал гаулейтер.

Штамм сбавил скорость, и мы въехали в ворота. Навстречу бежал начальник охраны, эсэсовский офицер, с поднятой для приветствия рукой.

Я так назвал эту главу потому, что полет, описанный здесь, совершить было столь же трудно, как лететь на Луну…

Мы въехали в ворота, и они тотчас за нами захлопнулись. Штамм затормозил. Начальник охраны подбежал к машине. Занавески на ее окнах были задернуты, и нельзя было видеть, кто в ней находится. Железнов выскочил из машины и обменялся с начальником приветствиями.

— Господин лейтенант, барон просит немедленно собрать всю охрану, — сказал Железнов. — Он лично передаст свои инструкции.

— Где и когда? — лаконично спросил офицер.

— Здесь, немедленно, — распорядился Железнов. — Господин гаулейтер торопится.

По-видимому, такие внезапные приезды не были здесь редкостью: на аэродроме не один раз принимались самолеты с гостями, чьи посещения следовало хранить в тайне.

Минуты через три возле машины выстроились эсэсовцы: вместе с офицером их было одиннадцать человек.

— Все? — спросил Железнов.

— Все, — подтвердил офицер.

— А вон тот, на вышке? — указал Железнов.

— Он на посту, — объяснил офицер.

— На посту только один человек? — удивился Железнов.

— Да, — объяснил офицер. — Ограда обтянута поверху проволокой, через которую пропущен электрический ток.