Ян Флеминг - Бриллианты вечны. Из России с любовью. Доктор Ноу

— Тихо! Никому не двигаться! Не будете рыпаться — никто не пострадает!

Произнесено это было уверенным, мрачным тоном. Видимо, человеку доводилось говорить эти слова не в первый раз. Он не шутил.

Бонд резко открыл глаза. Все его тело напряглось, ощущая опасность.

Дверь, которая вела на улицу и через которую в комнату приносили грязь, была открыта. Один человек загораживал собой выход, второй вышел на середину комнаты. В руках и обоих были пистолеты, а на головах — капюшоны с прорезями для глаз и рта.

В комнате было очень тихо. Слышен был только шум воды в душе, где все кабинки были заняты. Стоявшие в них люди силились рассмотреть что-либо сквозь завесу воды, стекавшей по лицам. Человек с изуродованным ухом стоял совершенно неподвижно, даже глаза не мигали. Он, похоже, даже не замечал, что из шланга, который он держал в руке, вода льется ему на ноги.

Один из вооруженных людей остановился в центре комнаты, где рядом с наполненными грязью ведрами стоял негр. В руках он держал по ведру. Негр дрожал, и от этого ведра противно дребезжали.

Бонд увидел, что налетчик переложил пистолет и теперь держал его за ствол. Молниеносно, вложив в удар всю силу, он всадил рукоятку пистолета в огромный живот негра.

Звук от удара был не слишком громким, но зато загремели выпущенные из рук ведра, а негр, прижав руки к животу, застонав, упал на колени и уперся своей лысой, блестящей от пота головой в ботинки ударившего его человека и застыл в позе молящегося.

Человек брезгливо отодвинулся.

— Где тут наш жокейчик? — спросил он. — Где Белл? В каком ящике?

Негр вытянул руку в ту сторону, где напротив Бонда лежал Белл.

Человек с пистолет повернулся и двинулся в указанном направлении.

Сначала он заглянул в ящик, где лежал Бонд, и на мгновение замер. Блестящие глаза изучали Бонда сквозь прорези в капюшоне. Потом он повернулся и подошел к Беллу.

Он подпрыгнул и уселся сверху на крышку ящика, в котором лежал Белл, чтобы лучше видеть лицо.

— Так, так. Черт меня подери, если это не «Трезвонящий» Белл. В голосе его было приторное до тошноты дружелюбие.

— Что такое-то? В чем дело? — Срывающимся испуганным голосом проверещал жокей.

— Ну-у-у, «Трезвонящий», — успокаивающе произнес человек. — В чем же здесь может быть дело? Тебе ничего на ум не приходит, а?

Жокей шумно сглотнул слюну.

— Ты, может и не слыхивал про лошадку по кличке «Застенчивая улыбка»? Может тебя и не было там, когда она зафолила на скачках сегодня в два тридцать?

Жокей заплакал.

— Господи, босс. Да не виноват я, ей-богу не виноват. Со всеми такое случается-а-а-а…

Так обычно плачут дети, которых должны наказать. Бонд содрогнулся.

— А вот мои друзья говорят, что это все от твоей жадности…

Человек наклонился над жокеем, и в голосе его начал звенеть металл:

— Мои друзья думают, что такой опытный жокей как ты, не мог просто так напортачить. Мои друзья порылись в твоих вещичках и нашли в плафоне запрятанную туда тысячу зелененьких. Мои друзья попросили меня разузнать, откуда это на тебя просыпался золотой дождик?

Звук пощечины и вскрик раздались одновременно.

— Говори, ублюдок, или мозги повышибаю! — Бонд услышал, как щелкнул взводимый курок.

Из ящика раздался истошный вопль:

— Это заначка! Это все, что у меня есть! Специально в лампу запрятал. Заначка! Клянусь всеми святыми! Вы должны мне поверить! Должны!

Голос захлебнулся и умолк.

Человек с отвращением сплюнул и поднял руку с пистолетом, так что теперь она была видна Бонду. Большой палец с бородавкой вернул курок в прежнее положение. Человек соскочил с ящика. Он еще раз взглянул на жокея и сказал елейным голосом:

— Ты что-то в последнее время слишком много скакал, Белл. Ты плохо выглядишь. Отдохнуть тебе надо хорошенько. Чтобы было тихо-тихо. Как в морге…

Человек двинулся к центру комнаты. Он продолжал что-то говорить почти шепотом и был теперь не виден Беллу. Бонд же увидел, как человек наклонился и взял одну из кадок с дымящейся грязью. Он вернулся к ящику, продолжая увещевать, успокаивать, держа кадку на уровне колен.

Бонд замер, каждой клеткой ощущая обволакивавшую его грязь.

— Так я говорю «Трезвонящий». Тихо-тихо. Ничего не кушать. Лежать уютно, как в темной комнате с опущенными шторами, без света…

Его голос жутко звучал в полной тишине. Он начал медленно поднимать бадью. Все выше, выше…

И тут жокей увидел бадью, и понял, что сейчас произойдет, и зарыдал:

— Не-е-е-е-т!!!

Хотя в комнате было и так жарко, заструившаяся из бадьи грязь все равно дымилась…

Человек быстро отскочил и швырнул пустую бадью «боксеру», который не шелохнулся, не попытался поймать ее, торопливо пересек комнату и подошел к своему напарнику, который так все время и стоял в дверях с пистолетом наизготовку.

Повернувшись, он сказал:

— Сидеть тихо. Никакой полиции. Телефон не работает.

Он мерзко заржал:

— Лучше откопайте парня побыстрее, пока он весь не прожарился.

Дверь закрылась. Опять стало тихо, только лопались с хлюпаньем грязевые пузыри, да текла из душей вода.

— И что же было дальше?

Лейтер сидел в кресле, а Бонд мерил шагами комнату мотеля, останавливаясь лишь для того, чтобы сделать глоток виски с водой из стакана, стоявшего на тумбочке у кровати.

— Сумасшедший дом, — сказал Бонд. — Все пытались выскочить из своих ящиков одновременно, «боксер» смывал из шланга грязь с Белла и звал на помощь тех двоих, из соседней комнаты, негр стонал на полу, а те, кто был в это время в душе, носились как ненормальные и орали. Двое картежников тут же примчались, сорвали крышку с ящика, где лежал жокей, распеленали его и сунули под душ. Думаю, он был уже полутрупом: почти задохнувшийся, с обожженным лицом… Жуткое зрелище. Тут один из клиентов взял себя в руки и начал открывать крышки ящиков и выпускать своих коллег. Всего нас оказалось двадцать, покрытых грязью, а душ — один. Ну, кое-как разобрались. Один из картежников вызвался поехать в город за «скорой помощью». Кто-то вылил на негра ведро воды, и он пришел в себя. Стараясь не проявлять особого интереса, я попытался выяснить, не знает ли кто, что это были за люди? Но никто ничего не знал. Кто-то сказал, что они нездешние. В принципе это больше уже никого не волновало, поскольку кроме жокея никто не пострадал. Все хотели побыстрее вымыться и удрать.

Бонд сделал еще один глоток и закурил.

— Тебе ничего не бросилось в глаза? Что-нибудь можешь сказать про эту парочку? Рост, одежда, еще что-то? — спросил Лейтер.

— Человека у двери я плохо разглядел, — ответил Бонд. — Он был поменьше второго и худее, пожалуй. На нем были темные брюки и серая рубашка, без галстука. Пистолет похож на «кольт» сорок пятого калибра. Второй, кто собственно все и провернул, — большой, жирноватый. Движется быстро, но обдуманно. Черные брюки. Коричневая рубашка в белую полосочку. Ни пиджака, ни галстука. Черные туфли. Чистые, дорогие. Оружие — полицейский «Позитив» тридцать восьмого калибра. Часов на руке не было. Да! Еще у него бородавка на большом пальце правой руки. Красная такая, как будто он ее все время облизывает.