Николай Стариков - Ваше благородие

Услышав разговор, вышла Лида. Зину она узнала сразу — побледневшую, постаревшую, растерянную, в сером пиджаке и легком платке на плечах. Ее она не любила и видеть не хотела. Но сейчас что-то надломилось в чувствах к пришибленной жизнью женщине — матери ее племянника, по сути жене любимого брата, ведь знала о его истинных чувствах к ней. Лида подошла, обняла Зину, прижала к себе, поцеловала. И тут гостья неожиданно для всех расплакалась. Уткнулась лицом в грудь сестры Сергея, плечи ее вздрагивали.

— Зина, успокойся, ну чего ты… — гладила по спине гостью Лида, глаза ее затуманились. Колька подошел к ним.

— Перестаньте, — сказал он баском, — лошадь вон как на вас смотрит, может расстроиться, а нам еще ехать в Батурино.

Глупая шутка тем не менее возымела действие. Лида улыбнулась другу, взяла его за руку:

— Спасибо, что привез гостей, дедов порадовал.

Попыталась улыбнуться Зина, но улыбка получилась у нее печальной. Дедушка принес клочок сена, дал лошади. Похрумкивая, она перестала обращать внимания на людей. Бабушка засуетилась:

— Покормлю сейчас.

— Мы из-за стола и прямиком сюда, — сказала Анна Михайловна.

— Пойдем к Димке, — Лида взяла гостью за руку, повела в комнату.

С замиранием сердца Зина подошла к кровати, на которой лежал Димка, укрытый до подбородка одеялом. «Как вырос!» Не мигая смотрела на сына. Он перестал сопеть, открыл глазки, как показалось Зине, внимательно посмотрел на нее, будто вспоминал что-то. И вновь засопел.

— Не узнал, — дрогнувшим голосом сказала Зина.

— Не проснулся еще, — ответила Лида, — но скоро запищит. Посиди с ним, я пойду с мамой и Колей поговорю.

Зина прилегла к сыну. Стараясь не разбудить, свернулась рядом калачиком. Разболелась голова от волнения, но вставать и проглотить таблетку не захотелось. Прижалась лицом к его теплому темечку и тут же уснула.

Во дворе держали совет: как поступить. Приняли предложение Анны Михайловны, чтобы Зина пожила у дедов десяток дней, побыла с сыном, а Лида через пару дней приедет домой, будет готовиться в школу. Как-никак девятый класс!

Лиде не терпелось поговорить с Колькой. Он знал все новости батуринские, что намечается нового в школе, какие фильмы показывают в клубе. Да мало ли какие мелочи, из которых, как известно, жизнь соткана.

Вездесущий пацан уже помогал деду очищать рамки пчелиные, перетягивать на них ослабевшие струны. Он отложил в сторону незаконченное изделие, поднялся навстречу подружке.

— Иди сюда, в дедову столярку, — позвал Колька. — Как здорово пахнет сотами и медом! А сколько здесь всякого столярного инструмента! Чего хочешь можно сделать.

Дмитрий Карпович вышел по делам. Лида стояла близко, смотрела на Кольку, его радостную улыбку.

— Мне здесь тоже нравится.

Неожиданно для обоих он обнял Лиду и поцеловал в губы. Она вздрогнула, отстранилась:

— Ты что, спятил?

— Лид, не удержался, — смутился парень.

— Пообещай, больше не будешь позволять себе.

— Могу, но все равно не сдержу слова.

— Фу, какой ты. Пойдем отсюда. Покажу Панику.

— А пчелы не покусают?

— Они нападают на боязливых. Иди и не обращай на ульи внимания.

Вышли к мостику. Зелеными стояли талы. Но на поверхности воды — тихо: ни жучков, ни паучков. Осень! На противоположном берегу в саду у самого берега повзрослевший телок пощипывает траву. Увидев молодых людей, поднял курносую мордочку, издал протяжное му-у…

— С нами здоровается, — сказала Лида, — ответь.

— Му-у… — промычал Колька.

— А он и вправду!.. — фыркнула шутница.

— Я же верю тебе…

— Не обижайся, — взяла она парня за руку.

Преодолевая слабое сопротивление подружки, Колька обнял ее и еще раз поцеловал.

— Чего разошелся? Увидят же.

— А ты не уезжай надолго!

Уселись ужинать засветло. Бабушка нажарила картошки, принесла из погреба соленых лоснящихся помидоров, дедушка достал початую бутылку водки. Димка капризничал, Зина не знала, как его успокоить, разламывалась голова на части, пропало настроение.

— Давай его мне, — сказала Лида, — мы с ним общий язык быстро находим.

Она подбросила пацаненка на вытянутых руках. Тот от удовольствия раскрыл глаза. Нянька поводила по его губам соской, Димка половил ее беззубым ртом, поймал и с удовольствием зачмокал.

Дмитрий Карпович разлил водку по маленьким рюмочкам. Поставил перед всеми. Лида отказалась. Завозражала и Зина.

— Голове лучше станет, — сказал он гостье.

Зина пробовала разведенный спирт, когда работала в госпитале. Ни вкус, ни запах тогда не понравились. Отказать в просьбе дедушке не хотелось. Решилась! Выпила без эмоций. Закусила вкусным бочковым помидором. Почувствовала, как покраснели щеки, стали горячими уши. Без дополнительного приглашения поела жареной картошки. И правда боль в голове поутихла, поднялось настроение, она охотно отвечала на вопросы о своей жизни в Михайловке, пожаловалась на головные боли и слабость в теле.

Зажгли лампу под потолком. Разговор продолжился.

— Вся моя долгая жизнь, — говорила бабушка, — борьба с болезнями. Но то ли они к нам приходят не опасные, то ли мы научились справляться с ними, но в семье нашей тяжелых болезней не бывает. Поживешь у нас, смотришь, и тебя подлечим.

— У бабушки травы всякие в сараях пучками поразвешены, — поддержала Лида. — Она знает, как они называются, что ими лечат.

— Нет таких болезней, чтобы не было от них лечебных трав. Так еще говорила моя бабушка, — ответила Феодосия Ивановна.

— Я тоже так считаю.

— Ежели еще пропустить перед приемом рюмочку водки, так никакая зараза не выдержит.

— С медом лучше, — не поддержала бабушка дедову идею.

— Когда нет мочи, я всегда выпью маленькую, — приподнял вверх пустую рюмку Дмитрий Карпович, — смотришь, полегчает.

Зина с удивлением отметила: с незнакомыми еще вчера людьми ей приятно вести разговор. Милые, сердечные старики, Сережкин и Димкин фундамент.

Неожиданно с улицы послышались мужские голоса. Потом по коридору протопали ноги, и на пороге появился Иван Дмитриевич — старший сын. Шумный, большой, он сразу заполнил половину комнаты. Поздоровался, расцеловался со всеми.

— Приехал познакомиться с женой Сергея, моего любимого племянника, с его сыном. — Он поднял Зину за руку, оглядел с ног до головы, — Хороша пара! — Поцеловал. Взял Димку одной рукой, заглянул в личико.

— Похож, похож! Тяжелый! Богатырь!

Вынул две бутылки водки, передал отцу.

— Это на лечение. Ну, все. Мне пора. Забежал на минутку. Дела! — развел он руками. — Рад, что повидался с родными.

— Поешь, — сказала Феодосия Ивановна.

— Некогда, мама. Чуть посвободнее будет на работе, приеду, посидим, потолкуем.

Иван Дмитриевич еще раз всех поцеловал и так же быстро исчез, как и появился.