Александр Логачев - Капитан госбезопасности. В марте сорокового

Но вообще-то, с точки зрения здравого смысла, Миколе нет никакого интереса устраивать сейчас бой в замкнутом пространстве. Не нужен ему труп в кабине или возможные (если капитан таки пальнет в ответ) осложнения на дороге. Лишь бы Микола руководствовался именно здравым смыслом…

Они ехали пока что тем же маршрутом, каким капитан вез сюда Миколу. Это неплохо, дорогу Шепелев помнил.

— Закуриваю, — предупредил «Жох». И медленно вытащил правую руку из кармана куртки. Впервые с того момента, как в церковном дворе вышел из кабины, он убрал палец со спускового крючка. Папиросы и спички лежали во внутреннем курточном кармане.

— Не треба бы, дым не люблю, — высказался шофер, тоже наряженный в красноармейскую форму.

— А я люблю покурить по дороге и не люблю себе отказывать. Следи за путём, бродяга, — капитан махнул рукой в сторону ветрового стекла и пачка упала на пол.

А за ветровым стеклом сейчас перекресток. Знакомый Шепелеву перекресток. Они ехали пока все по тому же маршруту. А другого, как говорится, нам и не нужно. Там впереди, справа по курсу протянется длинное, похожее на казарму строение, которое, помнится, они еще с Кеменем ночью проезжали.

— Из-за тебя, козла, — рассердился «Жох», — вон папироса выпала.

«Жох», продолжая ворчать, нагнулся. Левую ногу он заранее переместил чуть ближе к правой и отвел чуть назад. А еще раньше, когда влезал в кабину, обежал ее взглядом. И углядел валяющийся на коврике, постеленном в кабине, гаечный ключ под промасленной тряпкой. Этот ключ под прикрытием левой ноги он сейчас ухватил левой рукой. А правой, как и собирался, поднял папиросную пачку. Поглядел на нее брезгливо.

Гаечный ключ (а вдобавок и попутно прихваченную случайно промасленную тряпку) он прижал к бедру левой ноги.

— Вон, испортились, — и капитан бросил пачку на приборную доску перед ветровым стеклом.

Это естественно для человека в такой ситуации — проследить глазами за летящим предметом. Как кот, повинуясь инстинкту, следит за любым движущимся объектом. Человек всегда, если только он не предельно собран и не настроен самовнушением, отвлечется на миг глазами. А мига достаточно. Перекинуть ключ из левой в правую и с разворота всадить этот ключ в глаз сидящему справа человеку. От души, вложив всю силу, которую незачем беречь.

Микола вскрикнул, хватаясь руками за глаз. Капитан, выпустив ключ из руки, выхватил вальтер из-за пояса Миколы. Использовать то, что противник считал своим преимуществом — это сообразуется с мнением товарища Берии, что оперативник побеждает не приемами и владением оружием, а головой. Вернее, содержимым этой самой головы.

Капитан, только вальтер оказался в его руках, выстрелил в живот соседа справа. Поворот туловища — а там уже водитель судорожно тянет что-то из кармана — и выстрел шоферу в голову.

Не до жалости и благородства.

Отпихнув заваливающегося на него Миколу, Шепелев дотянулся до руля. А ногой — до педали газа, с которой сползла ступня водителя. Капитан стал выворачивать руль вправо.

Они проезжали — на что и рассчитывал капитан — мимо здания казарменного типа. И не то хорошо, что здание прочное, а то, что перед ним идет канавка, отгороженная от улицы невысоким каменным ограждением. Канавка, глубиной в метр и шириной в два.

Ну, как говорили при царском режиме, с богом!

Машина стремительно сближается с оградкой, красная кирпичная кладка сближается с колесами… И тогда капитан резко вывернул руль влево.

Все полетело вверх тормашками. Шепелева бросило вниз, завертело, приложило обо что-то коленом, потом — головой о живот Миколы, посыпалось стекло, ноги подбросило вверх, сверху навалилась тяжесть чьего-то тела… И все прекратилось.

Однако, похоже, живой, отметил капитан. Похоже, отделался порезами, ссадинами и ушибами. А это можно как-нибудь пережить. Над этими бедами он даже обязан будет смеяться сегодня вечером за стаканчиком… Чего? Ну хоть той же перцовки. Если, конечно, по пути к тому вечером чего-нибудь не схватит. Например, свинцовую болезнь. Потому что дело еще не сделано и наполовину… А теперь выбраться и быстрее.

Он пробрался к шоферской дверце, потому что Миколина дверца оказалась придавлена к стене казарменной постройки. В голове тем временем шел подсчет: «Те двое из двора не поехали, минус двое из кабины, остается четырнадцать, в моем нагане шесть (одна ушла в Кеменя, а до этого перезарядил, прячась за дверью), в моем вальтере восемь минус три, в водительском вальтере, который отыскал сейчас в кавардаке кабины, должен быть полный набор — восемь. Итого — девятнадцать. Пять раз можно промазать. Вот Миколин пистоле-полицае куда-то отлетел. Жаль, но некогда искать. Миколу, значит, считаем за троих, потому что вожак стаи. Э, капитан да ты уже бредишь от потрясений и перетрясений».

Шепелев открыл водительскую дверцу. Опираясь ногой о руль, снова толкнул запахивающуюся дверь, сел на край дверного проема кабины. Огляделся и спрыгнул вниз.

Кинуло их хорошо. Правое заднее колесо висело в воздухе над канавой, левое заднее застыло наверху ограды, правое переднее упиралось в ограду, а левое переднее осталось на улице. Задний борт находился сейчас над канавой почти целиком.

Надежда, что авария начисто вывела из строя весь отряд боевиков-оуновцев, пропала — было слышно, что в кузове шевелятся и кричат.

Капитан вытащил из кармана наган, в левой руке он держал водительский вальтер. Дать вооруженным врагам расползтись, как тараканам, по городу, он не имел права.

А на улице останавливались машины, из них выходили люди, пешеходы замирали, некоторые спешили к месту аварии, кто-то в близлежащих домах уже должен набирать номер милиции. И очень не хочется погибнуть от милицейского выстрела в спину, совсем не в масть. А ведь со стороны он будет выглядеть сейчас уж всяко менее привлекательно, чем люди в красноармейской форме.

Из кузова на улицу спрыгнул первый боевик. Без оружия в руках. И это замечательно. Особенно замечательно будет, если все они окажутся не готовы к бою. А вдобавок ко всему оуновец повернулся спиной к капитану, протянул руку кому-то в кузове, однако повернулся на звук шагов.

— Как, все в порядке? — прокричал ему Шепелев, торопливо приближаясь. — Легковуха под колеса метнулась. Свернули, уходя. Какая беда! Микола без сознания!

Оуновец заметил оружие в руках идущего к нему человека, но даже не насторожился. Не возникло у него и тени сомнения в естественности аварии, не свел он воедино присутствие незнакомца в кабине, аварию и оружие в его руках. Ну так, ежели выстрелов не слышал, справедливости ради, мало кто на его месте что-то бы заподозрил в этой ситуации. Разве что Шерлок Холмс какой-нибудь.