Вениамин Рудов - Вишневая трубка

Рудаков отряхнул фуражку, вытер платком мокрое лицо. Ливень постепенно затихал, перешел в ровный, по-весеннему теплый дождь…

На заставе дежурный встретил капитана докладом, что звонил Маслов, он засек «Барсука» у кромки болота. Незваный гость, маскируясь в траве, полз как гадюка. Только и увидел его, когда тот неосторожно поднял голову.

Рудаков зашел в канцелярию, расстелил карту участка и склонился над ней. Какой дорогой пойдет нарушитель? Может быть, задумал пробираться через болото? Но в нем, да еще темной ночью, легко завязнуть, а то и вовсе богу душу отдать… Хотя чем черт не шутит? Возьмет да пойдет именно через топь, а не в другом месте. Ведь когда погиб Семушкин, нарушитель выбрал для перехода именно заболоченный участок. И прошел…

Доклад Маслова и личная проверка окончательно убедили Рудакова, что наиболее уязвимым участком все-таки остается болото.

Капитану довелось «наносить удары» то правым, то левым флангом только в военном училище, на учебных картах. Как ни рвался на фронт, по молодости не взяли. В училище можно было ошибиться: вместо правого «ударить» левым флангом или центром. В конце концов неверное решение только снижало оценочный балл и служило предметом разбора на итоговых занятиях. Здесь же, на «малой войне», исправлять допущенные промахи всегда было очень трудно.

Рудаков нацелился на болото и здесь сосредоточил главное свое внимание.

— Быть по сему! — хлопнул он ладонью по карте…

С минуты на минуту мог поступить тревожный сигнал. До самого рассвета, не смыкая глаз, ожидал его Рудаков, и курил папиросу за папиросой. Всю ночь стояли наготове оседланные кони, не раздеваясь, спали бойцы: минута — и все на галопе помчатся к товарищам…

«Барсук» в эту ночь не пошел. По заключению наблюдателей, он отсиживался у самого болота. Несколько раз в том месте, где он прятался, неожиданно с резким криком взлетели сороки, при полном безветрии подозрительно шевелились кусты.

«Почему он не пошел? — подумал начальник заставы, устало приваливаясь грудью к столу. — Испугался топи? Возможно. Она обманчива, коварна. Но могло ли это удержать врага, если он в самом деле решился на столь рискованное дело?»

План и решение оставались прежними, — все выходы из болота плотно прикрыть. В предрассветной мгле сменились наряды, надежно замаскировались. Десятки зорких глаз следили за каждой кочкой, кустом.

Тяжелый сон свалил Рудакова уже на рассвете, когда из-за горизонта выкатился оранжевый диск будто умытого солнца. Сверкали, переливаясь всеми цветами радуги, дождевые капли на листьях деревьев, в траве. Звонко пели беззаботные птицы. Ничто, казалось, не нарушало величественного покоя пробуждающейся природы.

Капитан уронил голову на стол. Светлые волосы рассыпались, прикрыв ладонь руки.

— Тихо, начальник спит, — каждый раз приглушенным шепотом предупреждал дежурный, оберегая сон офицера.

Долго Рудакову спать не пришлось: на заставу приехал полковник Батов. Выслушав рапорт, полковник подошел к распахнутому настежь окну, снял с головы фуражку. По усталым глазам угадывалось, что полковник не спал сегодня.

— Поют, стервецы. — Батов приподнял голову, прислушиваясь к гомону скворцов.

— Никак нет! — спохватился Рудаков. — Я предупредил, чтобы…

— Эх ты, сухая твоя душа, — усмехнулся полковник. — Скворцы-то что выделывают!

«Какие там еще скворцы? — подумал про себя капитан. — Без них весело…».

Батов отошел от окна, придвинул к себе карту и сразу посуровел. Резкая складка пересекла морщинистый лоб.

— Докладывайте, как построили план охраны границы! — приказал он.

У схемы участка, сделанной из папье-маше, Рудаков доложил обстановку и свое решение и точь-в-точь, как когда-то в училище, поглядывал на полковника, пытаясь уловить по выражению его глаз, не ошибся ли.

— Все ли предусмотрели?

— Вроде бы все.

— Все так все.

Батов еле заметно улыбнулся.

— А если ваш «Барсук» не пойдет по болоту? Как тогда? Ведь маршрут, прямо скажем, труднейший. Залитая водой трясина, узкая тропа, которую ночью разве что на ощупь найдешь… Вы подумали об этом? — Полковник пытливо взглянул на усталое лицо капитана, обвел карандашом полукруг на карте. — Попробуйте поставить себя на его место. Я имею в виду «Барсука». Интересно, как бы сами решили?

— Пробовал, товарищ полковник, и за себя, и за него думать. — Рудаков отложил указку, которой пользовался во время доклада. — Может быть, снять несколько нарядов и переправить их на правый фланг, к горелому лесу?

Батов отрицательно покачал головой.

— Сейчас этого делать не следует — лишний шум. Пусть ваши люди остаются на местах. О правом фланге я сам похлопочу. Так уж и быть, подброшу по бедности вашей, — добавил, шутливо улыбнувшись хорошей, широкой улыбкой. Затем снял телефонную трубку и коротко переговорил с начальником штаба, отдал необходимые распоряжения. — Вот теперь будет надежнее. Чего выдумал, — повысил он вдруг голос, — наряды перебрасывать! Израсходуешься, товарищ начальник: наряд направо, другой налево. Нет, дорогой мой, если уж так решил, — держись, доказывай, что ты прав, а не начальство. Это — между прочим. К слову пришлось. Начальник штаба подошлет резерв. Через несколько часов здесь будет. — Полковник посмотрел на часы, перевел взгляд на посеревшее от бессонницы лицо капитана. — Два часа вам на отдых…

Рудаков хотел отказаться, но полковник остановил его резким жестом:

— Никаких разговоров! Спать! Ваш «Барсук» может и сегодня не пойти… Думаете, он торопится за решетку? Два часа в вашем распоряжении, потом вместе с Дорошенко — ко мне. Он скоро подъедет.

Оставшись один, Батов углубился в работу. Он долго писал, изредка отрываясь от бумаги, чтобы свериться с картой. Даже о папиросах забыл. Наконец разогнул уставшую спину, прошелся по канцелярии.

В назначенное время пришли Дорошенко и Рудаков. Капитан был свеж и бодр. Чистый подворотничок оттенял его загорелую шею, выбритое лицо не сохранило и следа усталости.

— Хоть жени, — резюмировал Батов, оглядев начальника заставы от кокарды на фуражке до ярко начищенных сапог. — Теперь за работу.

Полковник присел к столу, пригласил сесть и обоих офицеров.

Сначала обратился к майору.

— Дома?

— Так точно!

— Сделано, как рекомендовал Шаренко?

— Почти так. Кое-что пришлось изменить, но в основном все осталось по-прежнему.

Обменявшись с Дорошенко только им понятными словами, полковник спросил Рудакова:

— Дом Полийчука знаете?

— Так точно! Его хата у самого оврага. Если нужно, могу вычертить подробную схему.

— Нет, не надо, — заметил полковник. — Теперь она с краю не будет, — усмехнулся он каким-то своим мыслям. — В самом что ни на есть центре. — Отбросив шутливый тон и поднявшись из-за стола, подошел к карте. Рудаков и Дорошенко последовали за ним. — Которая его хата?