А. Квиннел - Во имя отца

Замятин по-военному кивнул и сказал:

— Спасибо, товарищ Генеральный секретарь, за ваши рекомендации. Я вас не подведу.

— Я знаю это, полковник, и доверяю вам. Подождите, пожалуйста, товарища Чебрикова в приемной.

Замятин встал, отдал Андропову честь и пошел к двери, но тут генсек окликнул его:

— Полковник Замятин!

Тот повернулся к Андропову. На бледном лице была написана бдительная преданность. Он внимательно слушал Андропова.

— В тот же день, когда вы поймаете этого человека, вы получите генеральские погоны и дачу в Усове.

Замятин не смог скрыть своей радости и пробормотал слова благодарности.

Усово являлось местом, где вся советская элита строила себе дачи. Только выйдя из кабинета, Замятин понял, что никто не сказал ни слова о возможных последствиях его неудачи. Но это, подумал он, было и не нужно. Если Посланник убьет Андропова, Замятина первого поставят к стенке.

Андропов опять пустил портсигар по столу, пожав плечами:

— Виктор, у меня в руках всегда есть одновременно и крепкая палка, и конфетка. Я двулик, как Янус, но я при этом еще умею использовать нужную тактику в нужное время. Замятин — отличный служака, но у него много амбиций. Вот я и решил, что ему больше по душе конфетка, чем палка. Так, собственно говоря, обычно делаешь и ты сам.

Чебриков прикурил и закивал головой:

— Да, да, теперь он будет думать только о двух вещах: как поймать этого человека и как побыстрее получить обещанные коврижки.

Андропов улыбнулся:

— Я согласен с тобой. Ну, а теперь расскажи мне о подготовке операции «Горностай».

— Все идет нормально, Юрий. Наши боевики заканчивают подготовку в Ливии буквально через несколько дней. Они сделают крюк и очутятся на Дальнем Востоке за две недели до визита папы. У них отличные легенды. На этот раз все пойдет как по маслу. Они сами себя уничтожат План отработан до мелочей. Даже Карпов не смог бы спастись.

Андропов улыбнулся, встал и подошел к одному из огромных окон. Он задумчиво глядел в него, а Чебриков терпеливо ждал. Через несколько минут Андропов повернулся к Чебрикову и медленно произнес:

— Беконный Священник... Представь, он до сих пор живет припеваючи. Это смешно, Виктор. В 1975 году я руководил операцией, в ходе которой мы довели его до убежища в Риме. Мы не смогли его вычислить, но знали, что он должен был быть среди двух десятков собравшихся там священников. Мы знали место и время их встречи. Я предложил уничтожить его с помощью «Красных бригад». Те тоже хотели этого и запрашивали всего миллиард лир. Но Брежнев все отменил: ведь операция подразумевала взрыв всего здания, где помимо Беконного Священника было еще двадцать служителей церкви и четыре монахини. Брежнев испугался последствий. Он ничего не понимал в нашей работе. Его тогда интересовали только машины и родственники. А сейчас из-за нескольких церковников Беконный Священник угрожает моей жизни.

Он потер лицо, видимо, от усталости.

Виктор Чебриков встал. Он взволнованно произнес:

— Извини, Юрий, мне пора. А ты, пожалуйста, ляг и постарайся заснуть.

Тут же он пожалел о своих словах. Губы у Андропова сжались, и он зло проговорил:

— Не волнуйся о моем здоровье. Я могу пообещать тебе только одно... Я переживу эту сволочь, папу!

— Еще раз, — потребовал отец Лючио Гамелли.

Мирек вздохнул и повторил:

— Почка — это орган длиной около четырех дюймов. Снабжается кровью через почечную артерию. Отток крови происходит через почечную вену. Моча из почки по уретре поступает в мочевой пузырь.

Священник постучал по схеме:

— Латинское название «уретра» для мочеточника почти не используется. Соберитесь с мыслями! У вас осталось всего пять дней, а точнее — двадцать пять учебных часов и большой объем информации, который вы должны усвоить.

Мирек агрессивно спросил:

— А сколько вы изучали медицину?

— Общий курс — шесть лет, и еще десять лет я посвятил изучению нефрологии.

Мирек хмыкнул:

— И вы хотите, чтобы я постиг все это за две недели?

Отец Гамелли улыбнулся, что делал крайне редко. В последние девять дней он очень интенсивно занимался с этим молодым человеком. Отец Хайсл подчеркивал, что знание нефрологии является для Скибора буквально вопросом жизни и смерти. Он был удивлен целеустремленностью Мирека и тем, как легко давалась ему наука, но не ослаблял напор. Это не входило в его правила. Он сказал:

— Вам нужно освоить лишь часть того, что изучил я. Через пять дней вас проэкзаменует независимый специалист. Это будет человек, который не знает, что вы не врач. Если вы сможете запудрить ему мозги, ваша взяла. Если нет, то отец Хайсл будет мною очень недоволен, а мне бы этого не хотелось.

Он посмотрел на часы:

— Пойдемте, через десять минут мы должны быть в операционной. Пора мыть руки.

Мирек встал:

— Хорошо, доктор.

Это была его четвертая операция. Оли находились в Медицинском институте святого Петра. Отец Гамелли был главным хирургом, специализирующимся в нефрологии. Это был ученый, известный всему миру. За несколько последних дней Мирек проникся большим уважением, если не сказать любовью, к этому человеку. Каждый день в течение пяти часов Гамелли индивидуально занимался с Миреком. Скибор знал, что доктор не мог забрать эти пять часов ни от своих операций, ни от занятий со студентами. Так что ему приходилось подчас работать по девятнадцать часов в сутки. Мирек знал и то, что за свою работу Гамелли получал жалкие гроши, что было ему непонятно, так как сам он, работая в СБ, получал за дополнительную работу награды и различные привилегии.

Пока они мылись и переодевались, Гамелли объяснял Миреку и своему ассистенту план предстоящей операции. Пациентом на этот раз была женщина лет сорока.

У нее были необратимо разрушены почки в результате многолетнего инфекционного процесса. В последнее время у нее также развилась сердечная недостаточность, и единственное, что могло помочь, — это пересадка почки.

В операционной Мирек встал между Гамелли и анестезиологом. Он наблюдал, как опытные пальцы хирурга делают большой разрез, затем быстро останавливают кровотечение в ране. Через десять минут Гамелли добрался до почки. Ассистенты стояли напротив них и вместе с Миреком внимательно наблюдали за действиями Гамелли, который давал пояснения:

— Сейчас кровь пациентки пошла через аппарат диализа. Мы можем спокойно удалить больной орган и заменить его донорским.

Операция длилась два часа. После ее завершения, когда они вновь мылись и переодевались, Гамелли выглядел явно удовлетворенным своей работой. Мирек спросил:

— Каковы, на ваш взгляд, шансы этой больной?

Гамелли пожал плечами, затем слабо улыбнулся: