Андрей Троицкий - Шпион особого назначения

– Хорошо. Я заканчиваю работать в семь вечера.

Колчин поднялся со стула.

– Буду ждать в машине.

Он вернулся к «Фиату», устроился в салоне. Колчин взял трубку мобильного телефона, набрал номер своего помощника Ярослава Пачека. Для него есть срочная работенка: специальное оборудование для скрытого слежения за объектом понадобится уже сегодняшним вечером. Когда трубку сняли, Колчин произнес условную фразу, попросив подозвать к телефону некоего господина Карела.

– Вы ошиблись номером, – ответил приятный мужской баритон.

Колчин извинился и поехал на встречу с Пачеком, к почтовому музею в районе Смихова.

Ровно в семь вечера Мила села на переднее сидение бордового «Фиата». Она успела сделать маникюр, подрумянила бледные щеки и украсила шею ниткой янтарных бус. Колчин, неплохо знакомый с ночной жизнью Праги, остановил машину у клуба «Редута» и заплатил двенадцать долларов за входные билеты.

Клуб прославился совсем не тем, что здесь выступают неплохие джазовые исполнители. Когда-то в «Редуте» вместе с местными музыкантами играл на саксофоне тогдашний президент Соединенных Штатов. С записей того уникального концерта Клинтона в здесь начинается почти каждый вечер. В сегодняшней основной программе выступал квартет из Вены и популярный местный гитарист. На Колчина музыка неизгладимого впечатления не произвела, но женщина была в восторге, и это главное.

В десять вечера Колчин и Мила, сытые джазовыми импровизациями, вышли из «Редуты», пешком прошли квартал по Народной улице и перебрались в ресторан «Адриа», известный своей обширной картой вин. Веселье закончилось во втором часу ночи. Колчин и Мила забрали «Фиат», оставленный у клуба.

Колчин долго прогревал двигатель, раздумывая, как бы поставить красивую эротическую точку в затянувшимся веселье.

– Можно поехать в пансион, где я остановился, – неуверенно сказал он. – Выпить кофе… Или ликера.

Колчин не хотел приглашать Фабуш на конспиративную квартиру, чтобы устроить там ночь утах и любовных наслаждений.

Отвести женщину в пансион пани Новатны?

Колчин вспомнил суровое лицо, поджатые бескровные губы хозяйки. Вспомнил запах плесени и сырость своей однокомнатной норы на третьем этаже, куда трудно попасть незамеченным. Тем более в компании женщины. На смену мужскому желанию пришли безысходная тоска и апатия.

Из трудного положения выручила Мила, повеселевшая от обильного ужина и французского вина.

– Кофе можно выпить и у меня. Правда, я живу довольно далеко от центра…

Мила назвала адрес.

– Это не имеет значения, что далеко.

Колчин снова почувствовал себя человеком и мужчиной.

Лондон, Берменси. 30 сентября.

В субботу Алексей Степанович Донцов, работавший в Англии под именем Майкл Ричардсон, закрыл свой магазин скобяных товаров как обычно в пять вечера. Выйдя на улицу, взял направление к дому, на полдороге совершил длительную остановку в пабе «Хилл Роуд». Он возвратился к родному очагу, в тесную квартиру на первом этаже, когда за окном сгустились первые сумерки, и тут же лег спать. Воскресные дни проходили по раз и навсегда установленному расписанию: Ричардсон поднимался в половине седьмого утра, чтобы успеть к открытию блошиного рынка «Портобелло».

В последнее воскресенье Донцов проснулся раньше времени, ровно в пять тридцать утра, и не по звонку будильника, а сам по себе. На другой половине широкой кровати спала жена Хелен. Донцов знал, что сегодня в его жизни должны произойти важные перемены, а поход на рынок, возможно, станет последним английским мероприятием. В восемь пятнадцать он вышел из метро «Ноттинг Хилл Гейт». И тут же попал в плотный людской поток таких же как он любопытных, небогатых людей, стремящихся что-то купить по относительно низкой цене на улице Портобелло, где по воскресеньям расцветала яркими красками самая живописная в Лондоне барахолка.

Донцов медленно брел по улице, останавливался у прилавков, спрашивал цену и шагал дальше. По легенде он скромный торговец скобяными товарами, увлекается всякими поделками под старину. Ему нечего делать в западной части Лондона в районе Мейфер рядом с Гайд-Парком, где сосредоточены шикарные магазины для зажиревших американцев. Без пяти сотен в кармане не сунешься даже в антикварные лавки среднего уровня, что расположены в районах Кенсингтона или Челси.

А здесь Донцов чувствовал себя, как рыба в воде.

Улица поднималась в гору, тротуары заставлены столиками, на которых разложили всякий хлам, начиная от поношенных шмоток и вышитых крестиком салфеток, заканчивая африканскими масками, японскими статуэтками начала прошлого века или каминными часами французской работы. Несмотря на ранний час здесь уже собралось столько народу, что ступить было некуда. Откуда-то слышались звуки шарманки, дети фотографировались с ручной обезьянкой, покупатели тесно обступили прилавки.

Среди знакомых он поддерживал репутацию страстного любителя безделушек из фарфора. Свою бессистемную коллекцию Донцов начал собирать четыре года назад, когда переехал в Лондон из Скандинавии, открыл магазин скобяных изделий и женился на Хелен, служившей сиделкой в государственной больнице. Увлечение антиквариатом было лишь мыльным пузырем, пшиком. На рынок Донцов приходил не для того, чтобы купить за пятерку дефектный серебренный браслет или фарфоровую статуэтку сомнительного происхождения.

Здесь, в людской толчее, идеальное место для контакта с русским связником. Самым великим спецам из контрразведки МИ-6 не по зубам проследить отдельного человека в этом людском водовороте, сделать фотографию и тем более записать на пленку чужой разговор. Донцов увидел связника возле газетного киоска, они раскланялись, как добрые знакомые, отправились в ближнюю пивнушку, взяли по кружке слабоалкогольного эля «Басс».

В пивной связник и Донцов выбрали столик в дальнем углу, четверть часа поговорили о ценах на антиквариат и обменялись пачками сигарет. В той пачке, что Донцов положил в карман, содержались подробные письменные инструкции из Москвы об операции «Холодный фронт». «Счастливо тебе, Алексей, – понизив голос до шепота, сказал связник по-русски. – Мне будет тебя не хватать. Честно». «Думаю, я там скоро управлюсь», – ответил Донцов по-русски.

Он вышел из пивной, вернулся на улицу Портобелло, прошелся вдоль торговых рядов и, поторговавшись, купил у иранца за семь фунтов деревянные бусы ручной работы. Донцов спустился в метро, двинулся в сторону дома, доехал до конечной станции «Элефант энд Кастл», а дальше автобусом до церкви Марии Магдалины.

Рабочая окраина, населенная небогатым людом и эмигрантами, не самое красивое место английской столицы. Здесь витают запахи отбросов и беспросветной бедности, из которой простому человеку так трудно выбраться. Донцов свернул в узкий переулок, застроенный обшарпанными трехэтажными домами, у подъезда раскланялся с соседом по этажу господином Чонгом, отцом многодетного семейства из Тайваня. Если ты живешь в рабочем предместье, будь готов, что твоим соседом окажется китаец, пакистанец, а то и негр.