Андрей Гуляшки - Последнее приключение Аввакума Захова

Но мы не радовались, потому что, во-первых, никто из нас не чувствовал себя отцом этого существа, отцовство принадлежало, безусловно, профессору, во-вторых, существо это было новым Злом, и, хотя мы были специалистами и знали, что из него будет приготовляться спасительная вакцина, мы не испытывали желания кричать «ура!». Зло не приветствуют возгласами «Ура!» даже в тех случаях, когда оно является как будто бы во имя Добра.

Профессор помолчал. Возможно, он был озадачен отсутствием подлинного энтузиазма — свое воодушевление мы проявили лишь щедрыми службистскими улыбками. Затем, водрузив склянку на прежнее место, профессор впервые за все время работы в «ЛС —4» закрыл несгораемый шкаф двумя ключами и еще раз настоятельно напомнил о том, что сила нового вируса «огромна» и потому необходимо держать денно и нощно шкаф на «двойном запоре».

Последующие две недели мы предавались безудержному веселью по поводу рождения нового существа. Профессор, правда, захворал еще в тот день, когда пришел сообщить нам радостную весть. Болезнь его была загадочной. Войн Константинов, который навестил его дома, на наши расспросы пожимал плеча-ми и делал какие-то таинственные гримасы, видимо означавшие, что заболевание это выходит за рамки обычного и относятся, скорее, к области психологической. Найден Кирилков брякнул даже, что профессором, видно, завладел сам дьявол, и я очень хорошо помню — никто ему не возразил тогда. Как будто бы оказаться во власти дьявола было вполне в порядке вещей, чем-то вроде легкого гриппа.

«Новый-У-1» был заперт на два замка в сейфе, профессор отсутствовал, никакой срочной работы у нас не было. Войн предавался азартным играм. Недьо возился со своими хризантемами, беспутный Кирилков являлся утром в лабораторию с получасовым опозданием и с синими кругами под своими бесстыжими, нахальными глазами. Марина читала целыми днями «Пособие по фотографии» и время от времени щелкала фотоаппаратом «Киев» в направлении пустующего профессорского кресла. Я же слонялся вокруг своего рабочего места, представлял себе самые невероятные вещи и иногда смеялся вслух.

А на улице шел дождь. Шел почти не переставая. Тихий, холодный, противный осенний дождь лил день и ночь с потемневшего неба. Иногда под вечер опускался туман, и тогда мне казалось, будто я нахожусь на дне какого-то бесконечного болота. Вы представляете, каково мне было дома — без единой живой души вокруг, но с навязчивым образом самоубийцы-хозяина, висящего на перилах лестницы? Да и вообще всеми нами владело какое-то особое настроение, я думаю, что этим мы были обязаны прежде всего новорожденному вирусу. На нашей планете появилось новое, очень злое живое существо.

Праздности пришел конец на пятнадцатый день — явился профессор. Он выздоровел, но в облике его осталась какая-то отметина, говорившая о том, что он действительно знался с дьяволом. Профессор очень похудел, стал совсем прозрачным, казалось, что, не будь на нем черного костюма в полоску, сквозь него, наверное, можно было бы все видеть. Но каким мрачным представился бы окружающий мир тому, кто глядел бы сквозь этого человека! Я однажды представил себе такое и громко рассмеялся — видно, и тут тоже не обошлось без происков дьявола.

Но, как бы там ни было, профессор вынул из сейфа склянку с красной зловещей этикеткой, велел всем нам надеть предохранительные маски и каждому отделил по микрокапле нового существа. Он извлек его из склянки шприцем и предупредил нас, что в дальнейшем мы сами будем проделывать это, но должны быть крайне осмотрительны.

Мы начали исследования. Надо было это существо измерить, взвесить, сфотографировать, выяснить его навыки и образ жизни, установить скорость, с которой оно размножается. Но прежде всего необходимо было определить его токсичность — то есть силу, с которой оно убивает другие организмы. Профессор предполагал, что это чудовище сродни чумным бактериям.

Уже через неделю мы установили, что профессор был недалек от истины. Новое существо убивало жертву с такой эффективностью, что мороз продирал по коже: из ста зараженных организмов шестьдесят погибали с абсолютной определенностью и за невероятно короткий срок. Любимой средой его была слизистая оболочка, в человеческий организм оно могло легко проникать через рот и нос.

Найден Кирилков сказал, что «Новый — У-1», как его временно назвали, мы извлекли, по всей вероятности, из заднего прохода дьявола и что это дело нам так просто не сойдет. Этот отпетый тип предвещал нам большие беды.

И они не заставили себя долго ждать. Несчастье обрушилось на нас как гром среди ясного неба, настолько неожиданно, что вначале казалось нереальным, иллюзорным, как ведьмы и черти в романтических балетах.

Как это произошло?

С тех пор как появился «Новый», или, точнее, с тех пор как были обнаружены его кровожадные наклонности и его способность убивать, мы усилили наши меры бдительности. Кроме защитных средств, которыми располагало наше здание: железных решеток на окнах, бронированных дверей главного входа, контрольной кибернетической машины и строгих правил внутреннего распорядка, — посторонние посетители могут войти лишь по специальным пропускам, без всяких портфелей и сумок, — мы, со своей стороны, решили опечатывать вечером дверь нашего отделения, а главный директор распорядился усилить постоянную охрану в ночное время дополнительным милицейским патрулем.

— Не знаю, у кого более мощная охрана — у «Джоконды» или у нашей вонючей лаборатории? — язвительно посмеивался Найден Кирилков.

Что правда, то правда: запахи в нашей лаборатории порой стоят не очень приятные — ведь мы приготовляем различные виды кровяных сывороток, но все же этот тип не должен был так говорить о ней, потому что «Джоконда» не угрожала ничьей жизни, тогда как наши вирусы были в состоянии погубить за одну ночь целый многотысячный город!

Итак, после того как мы усилили бдительность и меры по охране, наша Лаборатория вирусологических исследований стала действительно похожа на самую настоящую современную крепость. И скорее верблюд мог бы пройти через игольное ушко, как говорится в евангельской притче, чем вредитель мог проникнуть в нашу «ЛС-4».

Но так или иначе, той же ночью склянка со страшным «Новым — У-1» исчезла бесследно.

Снова пишу заголовок: «Как она произошла?» И хорошо бы, если, обдумав минута за минутой происшедшие события, я сумел бы хоть что-то наконец прояснить в моей собственной голове.

В тот день ровно в пять (семнадцать) часов мы покинули свои рабочие места, и каждый направился к личному шкафчику, чтобы повесить там халат. Потом, как мы стали это делать после рождения нового существа, вышли все вместе, группой, во главе с профессором. У двери профессор галантно посторонился, давая дорогу нашей единственной даме. Что и говорить — сразу видно французское воспитание! Я тоже, бывает, уступаю дорогу, но никогда мне не удается сделать это с таким изяществом, как делает профессор.