Крэйг Томас - Схватка с кобрами

Поручение Хайда. Она встала. Весь дом был в ее распоряжении, потому что сезон только начинался. Как объяснила Сара Мэллоуби, когда они прошлой ночью при свете фонарика англичанки волокли по дорожке ее чемоданы, "мне еще повезет, если обойдусь без убытков – не ехать же людям в зону военных действий, правда?".

"А я здесь что из благодарности Хайду, за то что он обратил на меня внимание? – размышляла она, следуя по узкой дорожке за Сарой Мэллоуби. – Из-за того, что он сделал меня не такой примитивной, в чем всегда упрекал отец?" Отмахнулась от этой мысли. Хайд хотел знать об этой женщине...

...которая, элегантно косолапя, вышагивала от своей дорожки к дорожке, ведущей от домика Роз в Сринагар. В пришвартованной позади домика кухне вовсю кипела работа, а сынишка повара, шлепая босыми ногами по деревянным мосткам вдоль борта, опускал тенты от прыгавшего, как тигр с гор, солнца, уже разорвавшего огромными золотыми лапами остатки висевшего над водой тумана. Ботинки Сары Мэллоуби застучали по настилу домика. Роз сбросила шаль – напоминание о прохладных кашмирских ночах и о прошлом – и через гостиную и узкий проход между спальнями пошла навстречу.

Сара смахнула с лица длинные золотистые волосы. На миг на них упало солнце, и они вспыхнули, словно солома. Роз завидовала ее манере держаться, ее стройной талии, ее утонченности. В присутствии Сары она на какой-то момент почувствовала себя той самой стоящей перед отцом неуклюжей простушкой, хотя в это время англичанка была занята оживленным разговором с поваром и его женой, делая заказы на день. Потом она позволила Роз провести ее на веранду, к плещущемуся о деревянные ступеньки озеру. Но и здесь Сара, заложив ногу на ногу, села первой, снова смахнув с красивых щек волосы, и расправила юбку. Белая госпожа, скорее злорадно, нежели с завистью, подумала испытывающая чувство вины Роз.

– Прекрасно... рада, что вы выспались. Мне кажется, что живу только ради этих ранних утренних часов!.. А вы... вы говорили, что и раньше жили в плавучем домике на этом озере?

Сара Мэллоуби наблюдала за этой утвердительно кивавшей австралийкой. Круглое, как луна, лицо – приятное, но простое, как у многих женщин средних лет. В школе была пухленькой подружкой и зеркалом, подчеркивающим достоинства какой-нибудь красивенькой девочки. Сара потянулась.

– Вы упомянули, что знаете Сринагар. Вчера, когда приехали... – заметила она.

Австралийка кивала, обводя взглядом озеро Дал, горы, храмы, заросли тростника и водяных лилий.

– Так давно. – Теперь, когда она вернулась в края, существовавшие только в ее воображении – или в воспоминаниях юности, что было не меньшей иллюзией, – женщина казалась растерянной, не уверенной в себе. В конце семидесятых годов, когда Сара сама впервые сюда приехала, в Кашмире были сотни австралийцев, англичан и американцев, наводнявших Сринагар, озеро, окружающие деревни и городки, как пепел рассыпанных по холмам. Эта женщина бежала... от чего? От собственной простоты и некрасивости, от невероятной монотонности жизни в Австралии? – Жила здесь с перерывами почти пару лет. Моя растраченная напрасно юность... – У женщины поразительная улыбка – теплая, почти блаженная. Чувствовалось, что эта круглолицая грузная женщина, полноту которой плохо скрывало свободно ниспадающее платье, либо счастлива в настоящее время, либо испытала счастье совсем недавно.

– У всех у нас... – сухо ответила Сара, испытав укол неприязни, словно легкую головную боль. – Прошлое... – Тяжелый вздох выглядел неестественным. Женщина, казалось, не заметила.

Прошлое. Пожалуй, когда на улицах и на берегу озера валялись грязные хиппи, здесь было лучше. Лучше они, чем все более удушающая атмосфера мусульманского Кашмира, ненавидевшего центральное правительство и ненавидимого им...

...лучше, чем вынашиваемые В.К. тайные замыслы создания другой Индии.

Лучше, чем видеть разорванные, залитые кровью тела после еженощных злодеяний, которым, сдерживая армию и поддерживая на высоком уровне контакты с кашмирскими сепаратистскими группировками, позволял свершаться В.К. Потому что все возрастающее брожение делало Кашмир неуправляемым. Тем легче будет его сдать, когда придет время. Она потерла лоб. Ей была ненавистна причастность к этим сведениям; она уже не находила особой привлекательности ни в тайной деятельности, ни в исходившем от собиравшихся в ее доме людей могуществе. Участие в заговоре стало упражнением в способности подавлять чувства, владении техникой допроса. Это приводило ее в бешенство. Зачем еще ей нужно было с деланным интересом поддерживать разговор с этой лондонской толстухой, выведывать новости о местах, к которым она питала отвращение, о стране, которую она покинула почти двадцать лет назад? Старое прошлое.

Проклятый В.К. назначил на этот уик-энд очередную дьявольскую встречу с пакистанскими генералами, сикхами и кашмирскими вождями!.. Чтобы планировать, организовывать, решать... предупреждать и держать в своих руках. И столько насилия, столько убийств. Хладнокровных, зверских, изощренных. Таких же изощренных, как торговля наркотиками, сколотившая состояние семье Шармаров и давшая возможность взять под контроль сепаратистов. Рискованная стратегия – в которую я больше не верю!.. Cri de coeur [6], дорогая, тут же поправилась она. Слишком поздно хочешь стать честной.

– Раньше здесь было куда проще, – заметила она. И с горечью добавила: – И намного спокойнее.

– Я уж было отказалась, – начала Роз, – не хотела ехать дальше Дели. Потом подумала: какого черта? – Пожала плечами. – Кажется, просто не верила. Неужели так плохо?

Сара махнула с сторону стелющегося под утренним ветерком, будто серое полотно, дыма.

– Прошлой ночью было не так плохо. Заметили солдат в аэропорту? – Роз кивнула. Казалось, она живет прошлым, почти не нарушаемым происходящими событиями. Должно быть, ради этого она и продолжила путешествие. Настоящее было всего лишь газетными сообщениями. – У нас здесь никаких неприятностей не было. Сейчас здесь только вы да пожилая американская пара – вон в том домике, зеленом с розовым. Остальные вчера уехали.

– Сколько у вас домиков?

– Четыре... и, конечно, мой собственный.

– Вы тоже влюбились в это место?

Сара чуть не поморщилась, будто от дурного запаха или чего-то противно скользкого. Потом смущенно подумала, что слишком легко отмахивается от прошлого.

– Да, – натянуто ответила она, – пожалуй, да.

В дверях веранды с листиками меню на день возник поваренок, прелестный мальчуган с очаровательной улыбкой. Не дав ему говорить и едва взглянув, согласна ли Роз, Сара произнесла:

– Сегодня у нас французский завтрак, Хамди. Скажи отцу, чтобы не перегрел рогалики и не подпалил тосты. Кофе? – обратилась она к Роз. Та кивнула, расслышав английское слово в непонятном потоке хинди. Важно кивнув, мальчик исчез за занавеской. Мгновение спустя загремели горшки, сигнализируя, что приказание понято.