Лесли Чартерис - Знак Святого

– Ты нам уже поведал об этом, – ответил Питер. – У меня это вызывает морскую болезнь.

Саймон снова затянулся сигаретой.

– Может быть, он знал, что Джилбека нет дома, все это время знал. Может быть, он только хотел зафиксировать в памяти этого глупого малайца, что Рэндолф Марч пытался разыскать Джилбека, а значит, не встречался с ним.

– Но почему? – теряя терпение, в отчаянии спросила Патриция.

– Представим себе, – ответил Саймон, – что Лоуренс Джилбек и Юстина покинули дом этим утром, не сказав прислуге, куда отправляются и когда вернутся. А теперь предположим, что Джилбек со своим приятелем Марчем участвуют в каком-то деле, сулящем выгоду, и Марч счел необходимым ради нескольких миллионов долларов убрать своего приятеля. Марчу, естественно, необходимо алиби, чтобы доказать, что в день исчезновения Джилбека его не было рядом с ним, и он наивно полагает, что телефонный звонок как раз и послужит ему надежным алиби.

Питер судорожно искал вторую бутылку, которой он предусмотрительно запасся.

– Сдаюсь, – сказал он. – Тебе следует писать детективные романы и этим зарабатывать на жизнь.

– И все же, – не унималась Патриция, – мы ждем объяснений, почему все это должно быть как-то связано с затонувшим кораблем.

Саймон пристально смотрел вперед, и в тусклом отблеске приборной панели его лицо было подобно бронзовой маске лица типичного пирата. Как и его спутники, он знал, что все эти логические построения не имеют под собой какой-либо прочной основы. Но его друзьям неведомо было о звучавших в его сознании призрачных трубах, которым он целиком доверялся. К тому же появилось еще одно обстоятельство, содержащееся в отчете Питера, не замеченное самим Питером, но, похоже, связавшее все разрозненные факты воедино.

И он сказал:

– Тот корабль был чем-то вроде Международного инвестиционного фонда – для кого-то.

Расцвеченное красными и зелеными огнями, как деревня в праздники, судно стремительно мчалось навстречу «Метеору». Белое, опрятное, пятидесяти футов в длину, сверкающее начищенной до блеска латунью, оно отделилось от множества других судов, сделало резкий поворот, взбив обильную пену, и пересекло «Метеору» путь. Дав задний ход гребным винтам, Саймон мягко, благодаря гидравлическим тормозам, остановил «Метеор».

Судно было преисполнено достоинства, дарованного самим Законом. Щелкнув, включился прожектор, залил своим ярким светом «Метеор» и обнаружил долговязого мужчину в шерстяной куртке и надвинутой на лоб черной шляпе с широкими полями.

Человек поднес к губам мегафон и прокричал:

– Проваливайте-ка лучше отсюда ко всем чертям – здесь и без вас полно лодок.

– Почему бы вам самому туда не отправиться и другим не дать места пришвартоваться? – любезно попросил Саймон.

– С учетом того, что меня зовут шериф Хаскинс, – был ответ, – лучше делай, что я тебе сказал, сынок.

В этом простом заявлении Хоппи Униатц усмотрел скрытый подтекст, повергший его в растерянность и недоумение: как же быть с этим упакованным в мешок трупом, служившим ему подставкой для ног, притом что совсем рядом болтается полицейский, пусть даже и не в обычной униформе, а всего лишь в костюме морского путешественника. Единственный и естественный способ выйти из этой ситуации явился к нему непроизвольно. Он склонился к уху Саймона и сказал:

– Босс, я захватил свою пушку. Может, задать ему жару и спокойно плыть дальше?

– Убери ее, – буркнул Саймон-Святой. Его беспокоило, что прожектор на полицейском катере слишком уж долго фиксируется на них. Для обретения уверенности он посмотрел прямо против света и, постаравшись придать своему голосу оттенок дружелюбия, прокричал: – Что случилось?

– Танкер взлетел на воздух! – пронзительно прокричал в мегафон шериф Хаскинс и помахал свободной рукой. Вода бурлила у кормы прогулочного катера, подталкивая его все ближе и ближе к «Метеору». В тридцати футах от него катер снова сделал реверс. Какое-то время Хаскинс молча стоял, держась за поручни, чтобы удержаться на ногах при сильной бортовой качке. Саймон физически ощущал его испытующий взгляд под прикрытием назойливого луча прожектора.

Он был заранее готов к ответу, когда шериф спросил:

– Не видел ли я вас раньше?

– Возможно, видели, – бодро ответил Саймон. – Днем я немного покатался по городу. Мы приехали сегодня и остановились у Лоуренса Джилбека в Майами-Бич.

– Ладно, – сказал Хаскинс. – Но не задерживайтесь. Здесь вам делать нечего.

Прожектор погас, приглушенно звякнули склянки, и полицейский катер удалился прочь. Саймон ослабил сцепление «Метеора», дал ему возможность набрать скорость и направил его по большой окружности.

– Интересно, сколько нужно времени этому длинному шерифу, чтобы выяснить, что ты – это ты? – задумчиво произнес Питер. – Конечно, ты не мог не возражать ему, так что он обратил на тебя особое внимание.

– Тогда я не знал, что он шериф, – спокойно ответил Саймон. – Во всяком случае, что-то не так, раз мы не находим аргументов при столкновении с Законом. И, пожалуйста, не будь мягкосердечным – больше не давай бутылку Хоппи. Свою долю он уже получил.

Саймон поудобнее уселся за руль и, сделав левый поворот, направил «Метеор» на юг, параллельно берегу. Это было то самое направление, в котором двигался единственный огонек, замеченный Саймоном сразу после взрыва, но он не знал, почему сейчас вспомнил об этом. Скорее всего он избрал этот путь потому, что любил прогулки в открытом море, да и домой возвращаться, пожалуй, было рановато.

Океан был огромным холмистым полем, над которым они парили на полпути к звездам. Вдоль всего побережья вытянулась широкая полоса огней – неподвижных, мерцающих и быстро движущихся, свидетельствующих о праздной жизни, полной веселья и развлечений. В море огней, невидимая на расстоянии, пряталась цивилизация, странный конгломерат мужчин и женщин, произвольно разделенный на две несоединимые группы. У представителей первой группы могли быть здоровые интересы и интересная работа, но здесь, в Майами, у них ни на что не хватало времени, кроме как на развлечения. Представители второй группы могли бы развлекаться в любом другом месте, имей они такую возможность, но в Майами они находились на работе. Это были политики и сводники, девушки из шоу-бизнеса и почтенные матроны, миллионеры и промышленные магнаты, литераторы и ученые, проститутки, аферисты и неопытные юнцы. Саймон вслушивался в мягкое жужжание «Метеора» и вдруг почувствовал себя где-то очень далеко от этого мира. Это ощущение было таким тонким, как культура, на которой произрастают, подобно экзотическим цветам, все эти возможности для игры воображения. Оно было очень хрупким, и удержать его в равновесии могло лишь соответствующее умонастроение. В мгновение ока вся эта береговая линия может погрузиться во тьму, в жуткий мрак, притом с гораздо большей эффективностью и беспощадностью, чем в незапамятные дни, именуемые средневековьем. Лучшие умы во всем мире славно поработали в этом веке над тем, чтобы сократить жизненное пространство, так что не осталось никакого убежища, где можно укрыться от шуршащих крыльев безликой смерти...