Дей Кин - Миссис убийца

– Врач утверждает, что приблизительно часов семь.

– Другими словами, он позволил укокошить себя сразу же после того, как вы расстались.

– Похоже на это.

– А каким образом его прикончили?

– Пуля в затылок.

Я встал.

– Ну что ж, спасибо.

Петерсон принялся расхаживать по комнате, теребя пальцы и время от времени ударяя кулаком одной руки по ладони другой. В этом не было ничего театрального и наигранного. Он просто не мог спокойно сидеть, не мог примириться с гибелью друга.

– Негодяй, негодяй! О Господи, сделай так, чтобы он попал в мои лапы!

– Может, это простое совпадение, но Ника укокошили как раз после того, как я попросил его найти Симона. Вероятно, он спугнул вора, выходящего из театра. И все-таки трудно объяснить это все простым совпадением. Гораздо вероятнее, что за нами следили, что за мной следовали от Сент-стрит до Таймс-сквер. Если в деле замешан Симон, он не сомневается, что его будут разыскивать. Он является ключевой фигурой в деле Пат.

«И я в ожидании сигарет пила кока-колу у прилавка».

Я осведомился у Петерсона, нет ли у него фотографии Симона.

Он покачал головой.

– Нет. Мне она была не нужна, я знаю этого типа. Но Пурвис послал в архив за фотографией.

Я не шел, а плелся. Сейчас я не нашел ничего лучшего, как расположиться у телетайпов в ожидании поступления новостей. По мере поступления информации можно будет наблюдать за охотой на этого типа. Мне незачем терять время, шатаясь по театрам. К тому же я хотел повидать Джима. Убийство Ника и дневник Пат должны убедить его в моей правоте, он должен будет поверить мне. Наконец, я все же решил идти, но на пороге меня остановил лейтенант Фьячетти.

– Герман, ни одна муха не сможет уйти из Манхэттена.

Я поверил ему на слово, сел в машину и поехал к тюрьме. По дороге я остановился у цветочного магазина Крамера, где у меня открыт счет, и купил для Пат большой букет цветов.

Охранница поинтересовалась, не хочу ли я видеть Пат. Ну нет, после того что у меня было с Мирой! Но тут мне в голову пришла одна мысль, и я снял шляпу.

– Если это возможно.

Она проводила меня в комнату для свиданий и оставила одного. Я вытер лицо, надеясь, что история с Мирой не отразилась на нем. До чего мужчина может быть кретином! Я вел себя, как старый распутник с первой попавшейся шлюхой. Она появилась, прекрасная блондинка, и вот он, неприкрытый секс...

Пат все еще была одета в свое платье, что означало, что она не находилась на общем положении. Ей было страшно, но вид у нее все же был немного отдохнувший. Я никогда как-то полностью не осознавал, насколько она прекрасна. Большинство рыжих женщин испытывают много неприятностей из-за цвета волос. Но не она. У нее кожа, как у камелии: шелковистая и гладкая. Ее единственный дефект – маленькая родинка, на которую Свенсоны обратили свое внимание.

Охранница старалась держаться как можно незаметнее. Она подошла к столу, прошла мимо него к окну, села на подоконник и отвернулась.

Я обнял Пат. Очень осторожно, как хрупкий бокал.

– Как дела, малышка?

Она обняла меня и прижалась, как ребенок к матери.

– Я боюсь, Герман. Очень тебя прошу, уведи меня отсюда.

Она подняла на меня влажные глаза и, пристально глядя на меня, спросила:

– Ты по-прежнему веришь мне, несмотря на то, что газеты написали про меня такие ужасные вещи?

– Я верил тебе всегда.

– Я счастлива, Герман, – прошептала она, – я счастлива.

У нее был ротик маленькой девочки, нежный и мягкий. Но мне не нужно было наклоняться, чтобы поцеловать его. Совсем как с Мирой. Пат красивая девушка. Мысли понемногу продолжали свою работу, бегая по извилинам. Сложены они очень похоже. Если бы не цвет волос и веснушки на лице у Миры, можно было бы подумать, что они сестры.

– Ты знаешь Миру Белл? – спросил я Пат.

– Нет, – коротко ответила она, и ее волосы нежно коснулись моей щеки, когда она отрицательно качнула головой.

– Она дежурит внизу у телефона. Блондинка...

– Ах да, вспомнила. Очаровательная девушка.

– Ты когда-нибудь с ней разговаривала?

– Никогда.

– И она никогда не поднималась к нам?

– Во всяком случае, я этого не знаю. Герман, а почему ты это спрашиваешь?

Я не оставил ее вопрос без ответа.

– Это как раз то, что я хотел выяснить.

Я рассказал ей, насколько возможно, эту историю.

– Джим пытался достать счета телефонных разговоров из нашей квартиры, а она отказалась дать их ему. А судя по этим счетам, из нашей квартиры по крайней мере два раза в день вызывался Вилледж 736-46.

– Это номер телефона Кери?

– Да.

– Я не вызывала его, Герман. Поверь мне. И никогда раньше я не видела этого человека, до того момента, как очнулась у него на квартире.

– Скажи мне еще кое-что. Ты помнишь, у тебя было платье из бледно-зеленого шелка?

– Да.

– Куда оно делось?

Она стала тереть лоб, пытаясь вспомнить.

– Я не могу этого вспомнить, Герман. Я слишком боюсь и волнуюсь.

Я нежно взял ее за руку.

– Ты должна немного напрячься. Ну подумай. – Я встряхнул ее. – Вспомни!

– Я его отдала. Да, теперь я вспомнила. Кто-то позвонил ко мне и сказал, что они собирают вещи для Армии Спасения. И я отдала это платье и еще некоторые вещи, которые почти не носила.

– Это был мужчина или женщина?

– Женщина. Да, точно, это была женщина.

– Мисс Белл?

– Молодая девушка, телефонистка?

– Да.

– Нет, я совершенно уверена, что это была не она. Теперь я все вспомнила. Это была очень приятная старая дама с седыми волосами. Кроме этого, я дала немного всякого белья, чулки и старое манто из верблюжьей шерсти. Потому что было тепло, и оно просто висело в шкафу.

Пат пыталась не плакать, но ей это плохо удавалось.

– Я... мне тут не нравится, Герман. Я стараюсь храбриться, но я безумно боюсь.

Я ударил ее по щеке. Очень легко. Это была скорее ласка, чем удар.

– Не надо бояться. А после ты не видела эту старую даму?

– Нет.

Она не сообщила ничего нового, кроме еще одной вещи.

– Этот негодяй Симон, тот тип, который работал у Майерса, ничего такого тебе не предлагал?

– О, ничего определенного.

– То есть?

Пат покраснела.

– Ну, приблизительно неделю назад он мне сказал, что я очень красивая женщина и что, если это меня заинтересует, он сможет устраивать мне время от времени заработок в сто долларов и даже больше.

– И что ты ему ответила?

– Ровно ничего. Я влепила пощечину в его грязную рожу.

– Почему ты мне ничего не рассказала?

– Я боялась, что ты изуродуешь его.

Я стал раздумывать над создавшейся ситуацией. Не оставалось никаких сомнений, что это действительно был Джо Симон: он работал подавальщиком, пока не истек срок его наказания, и продолжал свои грязные делишки, снабжая определенных типов по определенному соглашению дорогими лакомыми кусочками.